Гансауль и Хак
Шрифт:
– Господин! Господин!
– Чего опять?
Вбежавший слуга затрясся, пролепетал заикаясь:
– Гаратуй только что прислал голубя с запиской: "Двое прорвались в долину!"
– Шайзера сюда! Живее!
Слуга исчез со скоростью света, Высший устало закрыл глаза и смачно выругался. "Этого ещё не хватало! Ведь как чувствовал!"
Шайзер влетел, чуть не выломав двери.
–
– Двое прошли...
Шайзер хотел было спросить, о ком речь, но догадка ожгла огнем, поперхнулся вопросом.
– Господин... двое?!
– Да, Гаратуй так написал, но кто ручится, что их не трое было?
Шайзер печально пробормотал:
– А я говорил, господин, что на одних безликих нельзя полагаться!
Высший покосился угрюмо, но правоту признал:
– Да, теперь вижу.
– Лицо перекосилось, налилось кровью.
– Проклятый Фарай! Ненавижу!
– Высший со злостью грохнул кулаком об стекло полусферы, Шайзер невольно вздрогнул. Чуть поостыв, Высший глухо прорычал:
– Предупреди своих головорезов, чтоб ждали приказаний и не расслаблялись - скоро будет много работы!
Глава третья.
Хак ожидал увидеть убеленного сединой старца, этакого Гэндальфа из "Властелина колец". Он не сразу сообразил, что вот этот мужик, здоровый как буйвол, с хрипловатым командирским голосом и есть Старший. Лицо грубое, квадратное, словно из камня тесано, глаза смотрят сурово и недоверчиво. Гансауль тихо, но с достоинством произнёс:
– Приветствую, Старший. Я - Гансауль, это мой друг по имени Хак. Идем в долину Гелфаста узнать... свою судьбу. Я слышал, что ночью здесь можно встретить дух Фарая...
– И кто же тебе наплел такую чушь?
Гансауль ответил чуть растерянно:
– Старик один... на каторге.
– Старик?
– Да. Его звали Горел.
Старший нахмурил мохнатые, как у лешего брови, покосился на Ячву:
– Ты помнишь какого-нибудь Горела?
Тот лишь пожал плечами.
– Вот и я не помню. Так что, либо ты красиво сочиняешь, либо тебя надули, парень! Кстати, и давно ты... с каторги...?
Гансауль нахмурился, спиной почувствовал, как напрягся Ячва, ладонью потянувшись к рукояти оружия.
– Нас глодам для наживки потравить решили, как крыс. Я к котелку опоздал, вот и жив остался. Так что не беглые мы... а считай, несостоявшиеся мертвецы.
Старший оглядел неспешно, взгляд скользнул к Хаку.
–
– Меня этот яд не взял.
– Вот как?
– Старший всмотрелся в лицо Хака внимательнее.
– Интересно девки вяжут - толи шапка, толь носок! И откуда ж ты такой неубиваемый? Ну-ка, Ячва, покличь Магора, пусть глянет, кто к нам в гости пожаловал - честные люди иль... так... абы кто...
Ячва зыркнул на крутившегося рядышком вихрастого босоногого мальчишку, тот вмиг исчез. Старший покосился на Ячву, хмыкнул, но смолчал. Повисла тревожная тишина, Хак всем телом чувствовал пристальные взгляды. Народ потихоньку собирался к дому Старшего, все настороженно косятся на пришельцев. Раз Старший все ещё не пригласил тех в дом, дабы попотчевать после долгой дороги, значит, что-то нечисто. Потому, у каждого второго в руках или вилы, или топор, а кое-кто не поленился сбегать домой за мечом или боевой секирой. Старший молчит, сопит, как бык, злые глаза бесцеремонно прошлись по могучей фигуре Хака, словно прикидывая, куда, ежели что, сподручнее врезать...
Мальчишка вернулся скоро, заботливо ведет под руку высокого старика, косматого, болезненно худого, как только на ногах держится. Старик к тому же ещё и слепой, суетливо простукивает длиной корявой палкой дорогу под ногами.
– Здравствуй, Магор! Как здоровье, отец?
– Жив ещё вроде... Случилось чего, Анатипка прибег, сказал - зовешь?
Старший кивнул на Гансауля с Хаком:
– Да вот - гости к нам пожаловали. Только не знаю с добром или худом?
Магор повернул испещренное глубокими бороздами морщин лицо, белые, абсолютно белые глаза уставились на Хака. Стало немного жутко. Старик протянул костлявую, обтянутую желто-серой кожей руку, ладонью вверх.
– Дай свою руку, парень, - Чуть улыбнувшись уголками губ, Магор добавил, - не бойся!
Хак медленно разжал могучий кулак, осторожно, словно на раскаленную плиту, опустил ладонь.
– Это они!
– воскликнул старик, голос от волнения стал хриплым, по толпе прокатился вздох облегчения. Побросав вилы-топоры, народ чуть не пустился в пляс, обнимают друг друга, гулко хлопают ладонями по широким спинам и плечам. Хак отступил к Гансаулю и тихо, не поворачивая головы, шепнул:
– Мне кажется - они нас с кем-то спутали!
– Не знаю, но радует хоть, что вилы побросали.
Старший зычно крикнул:
– Ну, всё! Всё, братья мои и сёстры! Надо спешить, времени все меньше и меньше... Но у нас теперь есть луч надежды, братья!
Крестьяне разошлись, радостно переговариваясь. Старший повернулся к Ячве:
– Ты пока пса приведи.
Тот понуро опустил голову, сгорбился.