Ганская новелла
Шрифт:
В запутанной сети извилистых путей работорговли деревня Анкобра, известная своими проводниками и лодочниками, оказалась весьма важным узлом. Вдоль берега реки, то лицом, то боком к воде, выстроились навесы из пальмовых ветвей, крытых травой. Навесы эти служили пристанищем для рабов, многие дни ожидавших здесь, пока их под присмотром проводников, а изредка и белых торговцев живым товаром не перевезут через реку. Джато был главным лодочником. На него в деревне смотрели с почтительным страхом, и слово его, по сути дела, было для односельчан законом, хотя официально деревней правил наделенный подобающими полномочиями вождь. Джато казался совсем молодым, однако все в Анкобре говорили, что родился он в незапамятные времена, что он ровесник деревни. Старые люди Анкобры — мужчины и женщины — любили, сидя по вечерам
Поднялся сильный ветер. Снесло три навеса, под которыми укрылись рабы, ожидавшие в тот вечер переправы. Гром и молния привели за собою ливень. Жители деревни собрались на берегу с зажженными фонарями. На их лицах была написана тревога. Все глаза были прикованы к черной воде. Дети в страхе жались к родителям. Тишину ночи изредка нарушали лишь чьи-то вздохи и покашливание. У берега к огромным стволам деревьев, нависших над рекой, причалены были лодки — пятьдесят или более. В каждой лодке — по пятнадцать рабов, хранивших мрачное молчание. Звон их цепей сопровождал удары грома, сотрясавшие небеса. Вспышки молний время от времени высвечивали то лицо белого работорговца, то силуэт проводника рядом с ним на корме.
Все ждали сигнала к отплытию. Джато вместе со старейшинами деревни пытался убедить вождя отложить переправу. Но вождь так и не пожелал отступиться от своего решения. Он приказал Джато дать сигнал к отправке.
Час настал. Лодочники по команде Джато взялись за весла и по высокой воде отправились в путь.
Говорят, что люди всю ночь простояли на берегу, ожидая возвращения лодок. Да и кто смог бы тогда спокойно уйти? Но вот исчезла последняя надежда, что хоть один человек вернется, и люди словно застыли, в ужасе глядя на черную реку. Тогда вдруг показался плывущий к берегу Джато. Он отчаянно колотил руками по воде, из последних сил пытаясь уйти от гнавшегося за ним речного змея. Чудовище было таким огромным, что глаз не мог различить теряющегося вдали хвоста. Закричали люди, деревенские жрецы забормотали свои заклинания… Джато все же удалось невредимым выбраться на берег, и вскоре он поведал людям страшную историю о путешествии, из которого не было пути назад.
Когда его привели на площадь перед домом вождя и к нему вернулся дар речи, жрецы, прорицательницы и даже деревенские мудрецы вылили на землю вино из чаш, принося жертву предкам.
— Уважаемые старейшины и братья мои, жители деревни Анкобра! — начал Джато, когда односельчане собрались перед домом вождя. — Сегодня многие из наших близких и сотни рабов отправились в путешествие, из которого нет возврата. Я получил предостережение и стоял за то, чтобы отложить переправу…
Тут вождь поправил кенте [11] , ниспадавшее с его левого плеча, и сказал:
11
Кенте — национальное одеяние. Представляет собой обернутый вокруг тела кусок ткани, оставляющий одно плечо открытым.
— Рассказывай только о том, что случилось. Не трать слова попусту, Джато! Подробный рассказ о переправе — вот чего мы от тебя ждем. Остальное и без тебя известно.
Пряча гнев, Джато опустил глаза и затянул потуже пояс своих длинных штанов. Собравшиеся молчали.
— Мы отправились по высокой воде, — заговорил он снова, — когда, как обычно, свет одинокой поющей звезды прорезал затянутый тучами склон неба. Плыли мы недолго: и до середины реки наших предков не добрались, когда почувствовали, что вокруг наших лодок будто сгущается черный туман, странная тяжесть ложится на плечи, звучат загадочные голоса. Я крикнул лодочникам, чтобы гребли быстрее. Ничего не подозревая, мы гребли под звуки песен. Рабы пели вместе с нами. И вдруг я услышал… Когда умолкали песни, мне слышались звуки, которые мог издавать только речной змей. Я спросил у белого, что сидел рядом со мной, не слышит ли он чего-нибудь. Он сказал: «Нет». И тут сразу поднялась страшная буря, словно на море. Раздался вой. Две лодки, со всеми, кто там был, вдруг исчезли в черной воде, будто их накрыло каменной плитой.
Нас трясло от страха. Приближалась полночь, над головами хлопали крылья летучих мышей. Но, уважаемые старейшины и братья-односельчане, это было еще не самое худшее. Дело свое, как вам известно, я знаю, знаю и реку. И вот по моей команде в воду были сброшены бочки с пальмовым вином, которое везли на продажу; лодки пошли не на север, как раньше, а на северо-запад. Увы, слишком поздно. Я ничего больше не мог поделать: лодки опрокинулись, и люди стали тонуть. Пришел и мой черед. Лодка закачалась, как пустая жестянка в дождевом потоке. В смятении я обнаружил, что белый торговец исчез, потом я и сам очутился в воде. Изо всех сил поплыл я к берегу и не сразу заметил, что за мною гонится речной змей…
Здесь вождь не выдержал.
— Речной змей! — воскликнул он. — Это просто смешно! О чем ты говоришь, Джато! Да ты хоть раз в жизни видел речного змея здесь, на этой реке, имя которой носит наша деревня?
— Нет, это случилось впервые. Все хорошо знают, что речные змеи обычно не появляются в наших краях. До сих пор их видели только в той части реки, которой владеют люди племени вазири.
— Речной змей в моих водах… Ну-ну, продолжай, брат мой.
— Остальное вы знаете сами. Вы видели, как преследовал меня змей и как — последним усилием — мне удалось добраться до берега. Остался ли еще кто-нибудь в живых, раб или свободный, — это мы рано или поздно узнаем.
Такие вот истории рассказывали старые люди о подвигах Джато. Нет, он не был ни жрецом, ни старейшиной, и все же никто в Анкобре не пользовался таким почетом и уважением, как главный лодочник. Правда, когда много лет назад умерла его жена, ходили слухи, будто Джато по наущению колдуна сам убил ее и тайно принес в жертву богам ради славы, почета и уважения.
Со временем вести о несчастье на реке Анкобре дошли до побережья. Белые торговцы живым товаром не могли примириться с тем, что теряют доходы. Они ведь не только торговали рабами и получали золото, но еще и использовали рабский труд для строительства все новых и новых фортов на побережье. Поэтому было решено сделать все, чтобы обезопасить регулярную перевозку рабов через реку, чтобы торговля по-прежнему шла без сучка без задоринки. За океан полетели письма с просьбами о помощи в строительстве моста или паромной переправы на Анкобре. В конце концов решили строить паромную переправу. В результате на берегах Анкобры появились горы тесаного камня, гранитные плиты, песок, гравий, машины, доски, балки. Из-за океана прислали квалифицированных мастеров. Джато назначили старшим рабочим: у него в подчинении было несколько человек.
Работа подвигалась медленно. Тонуло много людей, машины падали в воду, рабочие умирали от лихорадки, некоторых давили насмерть машины. На стройке выживали только самые сильные и приспособленные. Обнаженные до пояса люди, черные и белые, трудились бок о бок. По воде сновали лодки — лодочникам тоже работы хватало. Джато подружился с жителем побережья, которого вместе с другими привезли работать на строительстве парома. Нового друга звали Ломо. Они трудились рядом, вместе встречали невзгоды, делили кров и хлеб. Казалось, у них друг от друга не было никаких тайн.
Однако то, что происходило на реке, изменило жизнь деревни. Изменились и взгляды жителей Анкобры на жизнь, и сами отношения между людьми: во всем сказывалось влияние белых.
Построили дома для рабочих и складские помещения для продуктов и товаров, которые нельзя было хранить на открытом воздухе. Деревня Анкобра превратилась в маленький городок. Население стремительно возрастало благодаря притоку людей с побережья, из окрестных селений и с верховьев реки и — затопило его, словно вода в половодье. Буквально за одну ночь близ городка вырос новый рынок, появились палатки и ларьки.