Ганзейцы
Шрифт:
– Я прошу вас всех о том, чтобы вы не спешили употребить в дело оружие, ибо я убежден, что вся эта смута в народе стихнет и народ спокойно разойдется по домам, как только узнает, что я сам присутствую здесь, на вашем «Стальном дворе».
– Да будет исполнено по желанию вашему, уважаемый лорд, – отвечал ольдермен, и все гильдейцы в знак согласия своего ударили по мечам своим.
А между тем долетавший с улицы шум все усиливался. Слышались даже дерзостные клики: «Давай нам сюда ганзейцев!»
Несколько слуг разом вбежали в залу и доложили, что бунтовщики намереваются
V. Подвиг Реймара
Громко звучали удары топоров в крепко запертые ворота, и мрак ночи был зловеще освещен ярким пламенем смоляных факелов. Проклятия и угрозы слышались со всех сторон, пока наконец не раздался из-за ворот голос ольдермена:
– Из-за чего вы шумите?
Тогда вдруг все стихло на несколько мгновений, а затем несколько сотен голосов разом завопили:
– Отворяйте ворота и впускайте нас!
– Кто вы такие и чего вам нужно в такой поздний час на «Стальном дворе»? – переспросил ольдермен.
– Сами узнаете, когда нас впустите! – воскликнул насмешливо один какой-то голос. Эти слова встречены были общим хохотом. Тотчас вслед за этим несколько голосов заревело из толпы:
– Отворяйте, что ли, калитку, а не то мы подрубим у вас ворота!
– Сначала скажите, чего вы желаете, – возразил ольдермен, – тогда мы вступим с вами в дальнейшие переговоры.
– Где тут у вас Тидеман фон Лимберг? – заревели голоса. – Выдайте его нам, тогда мы вас оставим в покое.
– Я здесь! – смело отозвался Тидеман. – Чего вы от меня хотите?
– Вы должны перед нами быть в ответе! – послышалось опять из-за стены. – Вы сегодня прогнали с вашего двора одного честного малого, нашего товарища! Вы и со всеми нами поступаете так же высокомерно!
– Давайте нам сюда Лимберга! – раздалось с разных сторон, и новые удары топоров посыпались на ворота.
Тогда вдруг защелкали и зазвенели тяжелые замки и запоры ворот, и к великому удовольствию толпы, медленно стали поворачиваться на своих петлях обитые толстыми скобами половинки ворот. Передние крикуны из толпы готовы уже были ринуться во двор, когда сзади их схватили и заставили остановиться: перед изумленным народом явился сам лорд-мэр!
– Его милость господин лорд-мэр!
И действительно, глава города Лондона стоял у входа на «Стальной двор» среди своей многочисленной свиты. Гневно обратился он к толпе, в рядах которой сразу заметил много учеников и подмастерьев из ремесленного класса. Этих мальчишек прежде всего спросил лорд-мэр: не пожелают ли они отправиться в Ньюгейт, посидеть за решеткой?
Слугам своим он приказал поймать нескольких из числа этих мальчишек; затем громко обратился к остальным:
– Этих я выхватываю из вашей толпы, но и всем остальным заявляю, что ни с кого не будет взыскано, если вы теперь же и немедленно разойдетесь по домам. Иначе мы через захваченных нами узнаем имена главных зачинщиков смуты и применим к ним высшую меру наказания. Постыдно уже и то, что здесь, в толпе, я вижу такое множество людей зрелых и взрослых, которые настолько безнравственны, что завлекают с собою в смуту и несовершеннолетних ребят.
Все мастеровые разом отхлынули в сторону, между тем как захваченные лорд-мэром ученики и подмастерья подняли громкий рев.
В народе послышался ропот, но лорд-мэр, нимало не смущаясь, спросил:
– Из-за чего вы бунтуете? Или вы с жиру беситесь? Может быть, вам еще налогов мало? – Ропот усилился. – Или вы все такие трусы, что передо мной и ответа держать не смеете?
Тогда выступили из толпы Бен и тот старый моряк, с которыми мы уже утром познакомились в пивной.
– Не в обиду будь вашей милости, – заговорил старый моряк, перебирая в руках свою шапку, – если мы в такой поздний час собрались и пришли сюда, то, право, только ради того, чтобы добиться справедливости…
Багрово-красный цвет лица говорившего и маслянистый блеск его глаз слишком ясно указывали на то, что он сегодня хватил хмельного через край. То же самое можно было сказать и о Бене, и о прочих крикунах.
– Лучше бы вы пошли домой да проспались бы хорошенько, чтобы хмель-то свой повыветрить, – сказал лорд-мэр. – А вы вместо того еще и другим спать не даете и нарушаете ночной покой города! Разве вы не знаете, чему вы подлежите по закону за подобный проступок?
– Мы хотим только добиться правосудия, – отвечал старый моряк. – Ганзейцам следует задать порядочную трепку – и мы им трепку зададим; а потом преспокойно разойдемся по домам. – Новые крики и смех раздались из толпы. – Ганзейцы здешние, – продолжал, ободряясь, моряк, – уж слишком высоко нос дерут, и нам от них солоно приходится!
– Так, так! – вторила толпа.
– Ведь вот небось они нас на свои верфи не пускают! – заорали в толпе ломовые извозчики.
– И нам тоже нет от них никакого заработка! – кричали в свою очередь корабельщики.
– Небось все только немцам да англичанам ход дают! – вступился Бен. – И эти ганзейцы пользуются дружбой Англии, лопатой гребут здесь деньги и за все это у нас же, из-под носу, заработок наш отбивают.
– Вон их из Лондона и из Англии! – ревела толпа.
– Именно так! – подтвердил старый моряк. – И прежде всего следует в трубу выпустить Тидемана, потому что он хуже их всех!
Лорд-мэр убедился в том, что без вооруженной силы ничего не поделаешь с пьяной толпой, а потому ограничился тем, что еще раз обратился к ней с увещеваниями и предостережениями.
Он потребовал, чтобы толпа спокойно разошлась по домам и обратилась бы на следующий день с жалобой в его канцелярию. Затем его слуги очистили ему путь через толпу, которая очень охотно расступилась и молча дала дорогу лорд-мэру и его свите.
Но едва только представитель города скрылся из виду, как шум поднялся снова и толпа стала ломиться в ворота, вновь захлопнувшиеся за лорд-мэром.