Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный
Шрифт:
Мне было так холодно, мне хотелось лечь на снег и заснуть и больше никогда не просыпаться. Но сон, может быть, означал снова этот пепельно-серый лес и эти ужасные тени! Я с большим трудом опять вскарабкалась на каменный горб. Меховая подстилка, на которой меня оставили лежать, была покрыта снегом. А возле подстилки лежало кое-что ещё: моя сумка с лекарствами.
Почти бесчувственными от холода пальцами я достала флакончик, отпила из него и ждала, пока тепло не распространится по моему телу. Но ничего не произошло. Мне показалось, что какая-то часть меня заморожена или удалена, и образовавшаяся на ее месте пустота заполнена льдом. Но голова моя была ясной, и руки повиновались мозгу.
У меня остались подстилка, сумка и дорожная одежда, которая была надета на мне. И больше ничего — ни оружия, ни пищи.
Я нашла немного дров, которые Всадники привезли с собой, отнесла их к костру и положила там. Потом я кончиком пальца намазала мази на пару веток и добавила пару капель жидкости из одного флакона. Вспыхнуло пламя и быстро охватило все дрова. Всадники поступили очень глупо, оставив мне мою сумку. Я знала, что в ней находилось, а они и представить себе этого не могли.
Руки, лицо, и тело согрелись. Да, им было тепло. Но внутри все еще царил холод, леденящая пустота. Наконец мне удалось найти верное слово для того, что я чувствовала. Я была опустошена — или, вернее, меня опустошили. Но что у меня отобрали? Не жизнь, потому что я двигалась и дышала, испытывала голод и жажду. Укрепляющее питье из моей сумки смягчило муки голода, а жажду я утолила снегом. Но я была опустошена, и я никогда не буду чувствовать себя нормально, пока у меня снова не будет того, что у меня отобрали.
Ту часть моего существа, что увезли с собой звери, я должна снова обрести. Было ли это сном? Нет. Это был не только сон. Они использовали против меня свое колдовство, пока я спала? Как долго я находилась здесь? Говорят, с помощью колдовства можно менять субъективное течение времени. Они оставили меня в мире сна, и, может быть, для них это один из видов смерти. Но на случай, если им не удастся устранить меня с помощью колдовства, как это не удавалось им раньше, они оставили меня умирать здесь, в этой глуши. Но почему они меня так боятся или ненавидят? Потому что Я не поддалась чарам и не подчинилась их воле, как другие девушки из долин?
«Колдунья» — назвал меня Херрел, и он, казалось, понимал, о чем говорил. Действительно ли я колдунья? Я не понимала своих сил, не умела пользоваться ими. Неполноценная колдунья, так же, как, по словам Херрела, был неполноценен он сам. Неполноценная?
Я взглянула на каменную стену, где не было больше никаких Врат. Отнятое у меня действительно притягивало меня! Пока тело отдыхало, разум работал, и я все сильнее и сильнее чувствовала это влечение. Мне казалось, что я вижу те нити, которые ведут от меня прямо в скалу.
Снег прекратился, дрова в костре почти прогорели. Я должна была найти какой-нибудь способ проникнуть через этот барьер.
— Ни с места! Стоять!
Я вздрогнула. В ущелье въезжали люди, и на них тоже были шлемы. На шлемах были гербы и забрала, меховые накидки были короткими, а сапоги на пятках заканчивались шпорами.
Охотники из Ализона?
Я не шелохнулась. Стрелы в их натянутых луках были направлены на меня.
— Женщина! — один из них объехал меня, вылез из седла и подошел ко мне. В своем шлеме он выглядел еще более чужим, чем Всадники-Оборотни.
Мне некуда было бежать. Если я попытаюсь вскарабкаться на скалу, они без труда схватят меня, а если я побегу к Вратам — попаду в ловушку.
То, что я никуда не побежала, удивило его. Он медленно подошел ко мне, перевел взгляд с меня на костер, а потом на своих спутников.
— Может быть, твои друзья бросили тебя, а?
— Осторожнее, Смаркл! — резко крикнул один из его товарищей, — ты разве не слышал о засаде с приманкой?
Он тотчас же остановился и прижался к скале. Воцарилось Долгое молчание. Люди сидели в седлах и ждали, их стрелы были направлены на меня.
— Эй ты, иди к нам! — крикнул, наконец, один из всадников. — Иди сюда, или мы тебя пристрелим!
Может быть, было бы лучше не подчиниться и умереть быстрой, чистой смертью. Но подчинилась под властью какого-то порыва, пересилившего все остальные чувства, ведь мне необходимо было получить обратно то, что я утратила, и потому я не могла так просто расстаться с жизнью. Я прошла мимо кострища, к скале, за которой меня нетерпеливо ждал Смаркл.
— Это девушка долин, капитан! — крикнул он остальным.
— Иди сюда, ты!
Я медленно шла дальше. Я видела четырех воинов, предводителя и Смаркла. Сколько всего их въехало в долину, я не знала. Очевидно, они преследовали Всадников-Оборотней, и намерения у них были самыми серьёзными, ведь они ушли в степи так далеко от моря, где их могли подобрать корабли и через которое лежал единственный путь на их родину. Как говорил Херрел, они были в отчаянном положении и им нечего было терять. И они были чудовищами, куда более худшими, чем Всадники-Оборотни.
— Кто ты? — резко спросил предводитель.
— Невеста из долин, — я ответила правду.
— А где остальные?
— Уехали дальше.
— Уехали дальше? И оставили тебя здесь? За кого ты нас принимаешь…
Тут меня озарило.
— Я больна горной лихорадкой, а для них она вдвойне опасна. Разве вы не знаете, что Всадники-Оборотни не такие, как мы?
— Что ты об этом думаешь, капитан? — спросил Смаркл. — Если бы это правда была их девушка, они бы давно уже уничтожили нас…