Гарем и легкость. Книга от депрессии
Шрифт:
В результате, Бронкс бестрепетно расстался с толикой слитков из котомки, которые лично он вообще захватил с собой на всякий случай (основное хранилось в ценных билетах, которые можно обменять на металл либо монеты в любом отделении Единого Банка. Водились отделения последнего и в местных землях).
Будучи натурой прямой, чиновник откровенно поведал Бронксу, чего именно выигравшие хотят лично от него в обмен на прощение долга.
Бронкс, выслушав, мгновенно впечатлился
— Твоё. Только, во имя Создателя, не играй больше!
— Да уж куда больше, — хмуро кивнул орк.
Металл мгновенно исчез с крышки стола, как будто его и не было.
Любой другой на месте Бронкса мог бы заподозрить местного судью в нечестной игре, тем более что актером по роду занятий тому быть было просто необходимо. Но их взаимопониманию немало поспособствовала профессиональная проницательность судьи. После пары минут беседы наедине, чиновник нахмурил брови, словно что-то припоминая, и неожиданно выдал:
— Один вопрос не по теме. Слушай, а ты сюда к нам не из армии ли вашей свалил случайно?!
— Соглашения об экстрадиции между государствами нет! — поспешно выпалил Бронкс, поскольку в последнем был более чем уверен.
Хоть и не особо опасаясь преследований со стороны собственной же родни, он, тем не менее, выбирал пункт назначения своего пешего прохода по эту сторону гор не в последнюю очередь именно по этому принципу.
— Да какая в сраке экстрадиция, — досадливо отмахнулся орк. — У Орк-ленда вообще почти ни с кем её нет, не считая пары двоюродных родичей… Так ты из вашей армии, нет?! Я чего спрашиваю-то…
В следующие пару минут судья поведал, что в молодости и сам подвизался на ниве пограничной стражи. Далее он назвал, где именно.
В том месте, сколько-то лет тому, ханство орков совместно с армией соседей (к которой до недавнего времени имел отношение и Бронкс) какое-то время сдерживали достаточно серьезные порывы третьего государства, мощью превосходившего гномов и орков по отдельности.
— Ты постарше будешь, изрядно, — уверенно заявил Бронкс в ответ. — Я той замятни не застал по малолетству. Девятая горнокопытная, — добавил гном последнее место собственной службы.
Дальнейшая беседа мгновенно если и не переросла в братание, то, в любом случае, стала тут же далека от официальной и настороженной.
Поведанное судьей гласило: хозяйка харчевни была вдовой, прижившей от законного супруга одну-единственную дочь. Заведение их стояло не на самых ходовых путях, оттого
Родня мужа, в лице троюродного брата (это по его морде Бронкс прошелся коленом накануне), одолжила в трудный год денег вдове, хитро составив договор о займе.
Женщина, не усматривая в поведении родственника ни малейшей угрозы, подмахнула всё, не читая.
В итоге, когда она не смогла отдать заём, то по документам превратилась мало не в наложницу — местные законы этого хоть не приветствовали, но прямо и не воспрещали. А дочь её так и вовсе поступала чуть ли не… дальше говорить было неприлично.
— … вот он и куражится над феминами, поскольку те ему нечего возразить не могут. А если вдруг взбрыкнут пуще меры, он их вообще по миру пустит и с земли законно сгонит. — Завершил известное достоверно судья.
Видимо, та еда, которую отдали гному, изначально предназначалась ушибленному в голову орку. Который пришёл в ярость, оставшись голодным в доме, который почитал почти своим.
— Какова общая сумма долга? — Бронкс хмуро свел брови вместе. — Так ли велика, чтоб фемин без вины гнобить?
— А что. Две красивые самки, плюс участок земли хороший. Жаль, у них денег на гурт овец нет. А так бы, там можно было б хорошо развернуться. — Со знанием дела оппонировал гному орк-чиновник, продолжая восседать на собственном рабочем столе и покачивать ногой в воздухе. — Он-то по-любому в выигрыше будет: не бабами красивыми, так землёй наживётся, — безэмоционально и буднично завершил логику событий судья.
— Могу за них погасить? — принял мгновенное решение Бронкс.
Поскольку названная сумма долга в его собственном исчислении тянула максимум на неделю хорошего отдыха в собственной столице; например, в период отпуска.
— Я тебе исполнительный лист дам, — покачал головой судья. — К ним если заявишься, им отдай и бумагу ту, и свои деньги. Они сами знают, что нужно делать. Ты же у нас не пришей … рукав… Прав особых не имеешь. В свары между подданными ханства, ещё и роднёй, лучше не встревай!. Это мой тебе добрый совет на будущее.
___
Уже вернувшись в означенную харчевню, для чего ему пришлось прошагать около четырёх миль пешком в обратном направление, Бронкс по глазам женщин мгновенно оценил мудрость и добросовестность судьи.
Отдай он деньги в суде — и такими глазами на него бы не смотрели ни мать, ни дочь.
А сейчас, кажется, приключение на ближайшую ночь намечалось и в самом деле незабываемое. Подобная готовность взгляда очень часто, если не всегда, быстро перетекает в готовность совсем иного рода.