Гарики из Атлантиды. Пожилые записки

Губерман Игорь Миронович

* * *

Развитию грядущих поколений положена жестокая граница, и если возникает новый гений, то рядом слабоумие родится.

* * *

В мертвящем климате неволи мы ощутимее живем: чем гуще фон тоски и боли, тем ярче проблески на нем.

* * *

Всегда любой философ и сапожник за творчеством коллег его следит, и чем пугливей в

личности художник, тем дерзостней судья и эрудит.

* * *

Жрецам и сторожам увялых истин, протухших от побегов до корней, особенно бывает ненавистен наивный любознательный еврей.

* * *

Нутро земли едят заводы, поя отравой кровь реки, ложатся на глаза природы аэродромов пятаки.

* * *

Бутылка — непристойно хороша, сулит потоки дерзостных суждений, и ей навстречу светится душа, любительница плотских услаждений.

* * *

Всего слабей усваивают люди, взаимным обучаясь отношениям, что слишком залезать в чужие судьбы возможно лишь по личным приглашениям.

* * *

Блажен, кто вовремя заметил ту тень тревог и опасений, которой дышит сонный ветер в канун великих потрясений.

* * *

Еще я много напишу и многое скажу, пока плывет прозрачный шум под светлый абажур.

* * *

В огонь любых на свете бедствий из окон, щелей и дверей, из всех немыслимых отверстий обильно сыплется еврей.

* * *

Сижу, прохладный и пустой, курю обильно, а в голове как под тахтой — темно и пыльно.

* * *

Не делай сказку былью, вожделея, не жалуйся, когда не удалось: несбывшееся ярче и светлее того, что получилось и сбылось.

* * *

Мы все виновны без вины, что так давно и плодовито опасный бред, что все равны, внедрился в разум ядовито.

* * *

Стихии цель свою не знают и дел не ведают своих; всегда и страшно погибают те, кто развязывает их.

* * *

Чтобы легче было жить и сохраняться, учат нас учителя словами свойскими пресмыкание рассматривать как танцы со своими эстетическими свойствами.

* * *

Я в поездах души надлом лечу с привычным постоянством: лоб

охлаждается стеклом, а боль — мелькающим пространством.

* * *

Отец мой молча умер без меня — уставши, я уснул темно и пьяно; нет, я ни в чем себя не обвинял, я просто это помню постоянно.

* * *

По мере разрастания корней, питающих твердеющие души, мы делаемся глубже и сильней, но пасмурней, умеренней и суше.

* * *

К познанию не склонный никогда, искал себе иные я занятия, и тайна зарождения плода волнует меня менее зачатия.

* * *

Покуда есть вино и хлеб и дети льнут к отцу, неблагодарен и нелеп любой упрек Творцу.

* * *

Живи игрой, в игру играя, сменяй игру другой игрой: бывает молодость вторая, но нету зрелости второй.

* * *

Познание плодит свои плоды, повсюду, где случится и придется, вытаптывая всякие следы, оставшиеся от первопроходца.

* * *

Я был не худшим и не лучшим из тех, кто жизнью награжден: то эгоизмом больно мучим, то альтруизмом изможден.

* * *

Душа предчувствием томима, а дни несут одно и то же, и жизнь моя проходит мимо, как мимо нищего — прохожий.

* * *

Дурак — не случай, а культура, внутри которой, в свой черед, самонадеянная дура страшней, чем наглый идиот.

* * *

У нас внутри, как в помещении, бес словоблудия живет и, оживляясь при общении, нам разум пучит, как живот.

* * *

На слух — перевернутым эхом звучит наших жизней истома: то стон выливается смехом, то смех неотличен от стона.

* * *

Соблазны тем и хороши, что лечат душу от спокойствия, и только тот всерьез грешит, кто множит грех без удовольствия.

* * *

Жизнь увязана мертвым узлом, над которым азартно хлопочут смельчаки, что дерутся со злом и добро по мозолям топочут.

* * *

Открытием сконфузятся потомки, начала наши взвесив и концы: выкармливали мерзость не подонки, а честные, святые и слепцы.