Гарон

Витич Райдо

— Да, здесь не чисто что-то, сам чувствую — начнем со стерков. Как прокрались слуги ада незаметно? Роща вот — Эстарна в ней живет.

— А Фея отвечает за охрану?

— Должна, возможно, что-то и случилось тогда.

— Эстарну выгораживаешь?

— Пытаюсь лишь понять. Куда смотрела Фея?

— На тебя! Что женщина, что Фея влюблена, страдает одно место — голова!

— Оставь ехидство, я серьезно. Два дня как минимум был стерк открыт, и чтоб гарон успел бы натворить, мне думать страшно. Тебя забрали — значит, знали куда шли. Туда, обратно — не остановили.

— Расстроен ты?

— Растерян больше, ведь стерк Эстарна охраняет.

— Ее

накажут?

— Тишина. И даже не гудит молва. И словно только нам то в голову пришло, что ясно каждому. Аморисорн не знает?

— Да, чудно. Я говорила, маг не прост. Насколько понимаю, умишком скудным, он заведует пространством. И стерк, и роща, приграничье подчинено ему. Что мог задумать?

— Что угодно.

— А можем мы узнать? Желательно сегодня. Сейчас. К чему тянуть? Замешаны, как понимаю, не только мы.

— Но человека привести в наш мир!… Гароны.

— Да не качай ты головой, а думай кто: ты, я, Эстарна в том замешана?

— Судьба я думал.

— Мысль свежа! — фыркнула Яна. — Я говорила — верить никому нельзя.

— Но жить не веря, стоит ли вообще?

— Но я живу.

— Я не завидую тебе.

— Давай опустим зависть, счеты, менталитет двух разных рас туда же уберем, вернемся к магу. Что имеем? Умарис, я, Эстарна, ты, Аморисорн. Он Фее дядя, прикрыть ее он может?

— Невзначай. И не намеренно.

— Опять не верю, извини.

— Ты человек, и судишь, как ему пристало.

— Возможно, что-то от взгляда моего и убежало. Но я понять пытаюсь, и поверь, смогу. Ты получаешься меж трех огней. Ну, я не в счет, а остальные дамы способны ли устроить тебе драмы? Аморисорн не мог ли мстить?

— За что и как? О нет, магистр он…

— А не черт, я слышала. И все ж давай-ка думать, чем насолить ему ты мог? Я вижу лишь одну причину мести — Эстарна.

— Фея! Сам он против был, и мать моя. Уже забыл?…

— Эйола? Ее мы не учли…

— О, как черно в уме твоем!

— Но неприятности твои рождалися не в нем!

— Ты связываешь нити как тебе угодно.

— Что ж хорошо: поговорили и довольно. И снова будем жить в слепую, как котята! Я в ад пойду, и долг исполню человека, а ты как эльф продолжишь ныть, средь двух влюбленных девушек бродить. Вольно тебе, пожалуйста, сиди. И ной

— Одна ты не пойдешь.

— А это кто решил?

— Да ты сама.

— На страх мой намекаешь? Несправедливо — сам пугал…

— Всего лишь следом шел, оберегал.

— По собственному ли почину, иль Эйола послала в путь?

— Я эдгерн.

— Это слово мне о многом рассказало, — усмехнулась Яна.

— Я виноват и каюсь в том, но не вольны мы в выборе своем. Что было до, забудь прошу. Друзьями станем? Вот рука моя.

Тонкие лучики пальцев качнулись у лица.

— Однако, хват. Но я не против, лучше быть друзьями — ты прав. И будем заодно?

— Уже.

— Прекрасно. Решено, — поднялась. — Я присмотрю за магом, ты подумай, какие неприятности нас ждут, что может быть и в чем задумка магистра вашего, Эстарны, матери твоей. Советую не исключать лицо лишь потому, что нравится тебе оно. Бывает — краше друга нет, но вглубь копни и надави, ох, столько нового узнаешь ты. Урок предательства ты, видимо, не проходил, счастливчик. Я ж была знакома и не с одним десятком ряженных друзей, и знаю боль от непредвиденных потерь. Ты веришь, помогаешь, добро творишь… За то сполна и получаешь. Поверь, я не хочу тебе тех зол, тем более, что впрок урок, ранимости твоей бы не пошел. Ты как дитя, как Аля… вот дела, устроила мне променад

она! Как же вернутся и ее забрать… Подумать только — прошагать весь ад! Кому скажи — я в тупике. А вот еще вопрос — ответишь, поклонюсь — спасибо. А есть ли здесь такая сила, что страх повергнуть может наперед, чем он возникнет?

— Лекарство здесь одно — сама ты. А еще — любовь.

— Твоя?

— Опять смеешься? Я, меж тем, серьезен.

Укор в глазах как впихнул, так погас. По еле видимой тропинке шел человек, и эльф в сторонке, летел, не отставая ни на шаг.

— Поиздевался маг. Связать двух разных и за что? — сквозь зубы процедила девушка.

— Давно такого не было. Но что? Мы разные? Не так уж и рознимся. И часа не прошло — я в этом убедился. Ты больше не дичись меня, мы половинки целого, и ты жена моя.

— С ума сойти, как быстро движет время, и мысль твоя летит, сметая все преграды, что сам ты и творил. Вот логика! Напоминаю — мы заключили дружеское соглашенье! Я друг тебе, и делай исключенье из круга зачарованных подруг. Я повторяю — просто друг! — качнулась к парню. — Ты понял?

— Нет.

— Ох, трудно как…Тебе с двумя бы разобраться, куда же с третьей заниматься?

— Ты намекаешь на Умарис? Эстарну?

— Да! Ура — дошло.

— Не понимаешь…

— А что тут понимать? Ты и она — прекрасно, Умарис жалко — да, вздыхает та напрасно. Вам хлеб да соль, ей горечь слез, и как не приз, но маленькое утешенье, от вас с Эстарной дружеские заверенья. Утешится? Пожалуй, да, вы эльфы странные, еще странней дела. Нет, я вас не пойму. Ни мести, ни обид, ни глупостей от огорченья, ни революций, бунтов, злоключений. Вольно живете, дышите легко, вам ветер песнь поет, а птицы вести носят, букашка и цветок дороже вам родни. Но вы с бедой обручены. Нельзя так жить, и Хаос вам пример, гостеприимно открывает дверь — зовет, злорадствует, устраивает козни. И маг, не удивлюсь я — с ним. Не верю! Так велик старик, что кажется, услышит вскрик он за версту, и `тучи разведет руками'. Всех бережет, всегда он с вами, следит, благословляет, помогает, и все всегда за всех решает. Ему что карты перетасовать, что вас с Эстарной в Хаос отправлять…

— Стой! — замер эльф. Расширились зрачки. — Что ты сказала?

— Мысли вслух. С тобою не бывает?

— Подожди, ведь, мы с Эстарной не обручены. Тому противилась и мать, и маг. Я матушку могу понять — Умарис нравится ей больше, но… — нахмурил брови Авилорн и видно мучит мысль его, да не спешит сорваться с уст.

— Ты стал прочти прозрачным! — ткнула пальцем Яна в силуэт. — Вот это да! Не эльф, а призрак! Еще ты смеешь в страхе обвинять меня! Да здесь любой заикой станет! Ну, что ты лоб напряг? Извилины ты лучше подгони, быстрее мысль родят они!

— Я… промолчу. Сама не понимаешь, что сказала?

— Тебя ж тревога обуяла. А мне без разницы, я рассуждала вслух и примеряла разные наряды, как кукл рядила в образы иных, что не видны нам под личиной, добра и власти. Твой Аморисорн как добрым может быть, так может быть и зол, двуличен каждый из живущих.

— Мне жутко слушать, я не мог так думать…

— И думаешь достоинство? Беда! Не видеть дальше собственного носа! Чему вас учат? Удивляться мне, что после этого бардак в стране? Гароны бродят, все порталы вскрыты! Везде спокойно, тихо — как всегда. Подумаешь? Фигня! Вдруг кто-то позабавиться решил, двух человек в ваш мир он притащил. Фигня в квадрате, что они не званы и в кубе, что домой хотят. Но ведь не может быть, чтоб просто так! Да что мы вам?! Хоть раз ты видел человека?