Гарри Поттер и Лес Теней. Альтернативное окончание.
Шрифт:
– Барон, думаю, теперь нам придётся поговорить на наших условиях, - тьма выпустила наружу голос Годрика и красно-золотистые клетки его килта.
– Отдайте оружие, вы наш пленник, - звук упавшего на землю меча.
– Мисс Грэйнджер, отпустите его. Мисс Грэйнджер, я к вам обращаюсь!
– Гермиона, детка, всё, всё уже кончилось, ты умница, отдай, отдай мне твой кинжал, вот так, - голос Валери изменился.
– Невилл, Мартин, возьмите её, быстро!
Гермиону унесли. Сью без сил опустилась на землю.
– Помогите ей кто-нибудь!
– Леди Сьюзен, обопритесь на мою… Алистер, сюда!
Сьюзен унесли. В лучах заходящего солнца блеснули камни на эфесе старинного меча, который сжимал Рон. Его глаза были огромные, как блюдца, а под ногами у него хрустели обломки стрел.
– В жизни не видел, чтобы арбалетные стрелы перерубали на лету!
– восторженно сказал поблизости голос Тео, и тут Гарри отключился.
***
Очнулся Гарри уже в гриффиндорской спальне, на кровати, не имея понятия, когда и с чьей помощью сюда попал. От бешеной скачки мыслей и образов голова гудела, словно набатный колокол, в глазах продолжало слегка двоиться, вероятно, это было последствие Помеховой Порчи. Как клеймо, жгло воспоминание о том, как он едва не применил к барону непоправимое проклятье, чуть было не уподобился убийце Вольдеморту. Раньше Гарри не подозревал, что на такое способен. «Нет, не буду сейчас думать об этом, голова просто раскалывается, фу, как противно…» Мысль причудливым зигзагом перескочила на Рона – его друг фактически спас всех, совершив немыслимое – отбив и перерубив своим чудесным мечом десяток толстенных арбалетных стрел. Хорошо, что они теперь не в ссоре, можно при случае расспросить Рона об этом загадочном оружии. Интересно, откуда он его взял? И кстати, хватит валяться – пора узнать, что с остальными.
При попытке встать Гарри пошатнулся и, рухнув на колени, рассеянно пронаблюдал, как раскрывается дверь, нет, две двери и входят два Снейпа с двумя одинаковыми подносами в руках. Оба Снейпа уставились на него с одинаково неприятной усмешкой, а потом объединились со словами:
– Встаньте и выпейте это, Поттер. Зелье снимет последствия Помеховой Порчи и восстановит ваши силы. Они вам сегодня ещё понадобятся. Возьмите чашку, не заставляйте меня ждать, - кроме вас есть и другие, кому нужна помощь.
Протягивая руку за чашкой, Гарри сконцентрировал все силы на том, чтобы не дать профессору снова раздвоиться, и, поймав его, наконец, в фокус, был потрясён: под левым глазом у того красовался роскошный и явно свежеполученный синяк, происхождение которого заставляло теряться в догадках. Принюхавшись к отчаянно воняющей чашке, Гарри было раскрыл рот, чтобы спросить профессора про Сьюзен, но Снейп уже круто развернулся к выходу.
– Все живы и здоровы, в том числе и мисс Боунс, если вы об этом хотели спросить, Поттер, - соизволил уронить он на прощанье.
– Пить или не пить, вот в чём вопрос? – вслух подумал Гарри, перефразируя маггла по имени Шекспир, и тут же получил ответ на свой, в общем-то, риторический вопрос:
– Не пейте, мой юный повелитель! Джамаледдин принёс вам кое-что получше этой дурно пахнущей отравы!
Гарри изумлённо уставился на джинна, возникшего из пустоты.
– Откуда ты взялся? И во что это ты одет?
– Хозяин забыл закупорить пробку, - смиренно ответствовал джинн, бочком подходя к Гарри и протягивая ему чашку, пахнущую не в пример приятнее снейповой. Гарри машинально принял чашку, продолжая потрясённо разглядывать наряд Джима. Из-под короткого клетчатого килта торчали не слишком прямые волосатые ноги, обутые в кольчужные чулки и сапоги со шпорами. На тощем туловище болталась кольчуга, начищенная до блеска и сияющая, как парадные кастрюли тёти Петунии.
– Я оделся по местной моде, - объяснил джинн, почему-то упорно поворачиваясь к Гарри левым боком. Уроки местной моды ему, судя по всему, на пару давали Годрик и Кедоген, которые, однако, так и не пришли к единому мнению. В довершение всего безобразия лысину Джамаледдина прикрывала широкополая ковбойская шляпа. Зелёная, под цвет килта.
– А это что? – Гарри снова понюхал чашку.
– Это отличнейший бальзам, восстанавливающий силы и заживляющий раны, как телесные, так и душевные, приготовленный по рецепту Сулеймана-ибн-Дауда, повелителя всех джиннов.
Гарри отхлебнул тёплого варева, оказавшегося на удивление вкусным. И действенным: и колени, и изображение перед глазами перестали дрожать, так что он смог, наконец, перебраться с пола на кровать.
– И куда же ты собрался в таком виде? На свидание, небось?
– пошутил юноша.
– Падаю ниц перед беспредельной мудростью моего господина, - почему-то печально ответил джинн, пытаясь изобразить поклон. При этом из-под лихо заломленного стетсона выглянул расплывшийся под его правым глазом фиолетовый фингал.
– Собака Джамаледдин должен был ещё раз посоветоваться с хозяином, но, поскольку он уже получил предварительное разрешение, то позволил себе…
Гарри вдруг припомнил подробности их пьяной беседы за коньяком и застонал:
– О, Джим, неужели ты пытался поухаживать за мисс Эвергрин?
– Да, мой господин… Я так виноват перед тобой! – раболепствование джинна, раньше не выглядевшее столь искренним, внушало Гарри сильное беспокойство. И как его угораздило не завинтить крышку бутылки? Что ещё учудил в его отсутствие этот восточный остолоп? Гарри и не заметил, что начал относиться к джинну как к слегка спятившему непутевому дядюшке, хотя по возрасту тот больше тянул на пра-пра-неизвестно-сколько-раз-дедушку.
– Вот что, давай-ка, рассказывай, - потребовал Гарри, усаживаясь поудобнее на кровати и делая очередной глоток из чашки.
– Я воспользовался одним из потайных ходов, пронизывающих в изобилии стены этого прекрасного и достопочтенного, хотя и не совсем в моём вкусе, замка… Да будет тебе известно, о мой юный друг, что никто, кроме построившего сей чертог колдуна, не знает о большинстве из них, а ведь почти в каждом из покоев есть замаскированный вход… («А вот это стоит взять на заметку. Значит, Слизерин тут тайных ходов понарыл», - подумал Гарри) … и прокрался я аки тать в покои луноликой пери. Она спала, господин, спала, откинувшись на подушки и даже не раздевшись. И так трогательно выглядела в своём белом платье, с разметавшимися золотыми кудрями, что не портили её ни пятна грязи и крови на белом шёлке, ни тень усталости на прекрасном лице. Умилившись этой картине, я решил не будить её, обрадованный, что у меня есть время подготовить обстановку для нашего первого свидания. Я усыпал её постель и пол возле кровати прекраснейшими персидскими розами, да не сравнится их красота с её устами, напоил воздух драгоценными благовониями, а на столе установил кувшин лучшего шербета и ларец с рахат-лукумом для услаждения нашей беседы. Едва я закончил со всеми этими приготовлениями и собрался разбудить белокурую усладу моих очей чтением соответствующего отрывка из Гафиза, в коридоре раздались шаги и затем стук в дверь. Пусть не подумает мой господин, будто Джамаледдин имел непристойное намерение подсматривать, просто я не успел ещё собраться с духом, и … словом, я снова укрылся за гобеленом, скрывающим потайной коридор. К расстройству моему, в комнату вошёл тот неприятный тип в чёрном, который, как ты уверял меня, тоже имеет на неё виды. Проснувшаяся пери вначале увидела его, а потом перевела взгляд на мои дары. Я сразу понял, что они произвели впечатление. Глаза несравненной раскрылись и стали ещё больше, она села и огляделась, поражённая щедростью и тонким вкусом твоего покорного слуги. К несчастью, одна из роз зацепилась за край платья, и, отцепляя её, пери укололась об острый шип.
«Чёрт подери!» – к моему прискорбию, о, Малик-бей, она выразилась именно так. (Гарри помирал со смеху, представляя себе, как озирающаяся Валери переводит взгляд с джимовых цветов на Снейпа и крутит у виска пальцем)
«Это – результат вашей щедрой фантазии? – спросила пери, с очаровательной небрежностью засунув в рот уколотый палец - хм… розы красивые. У вас хороший вкус... в отношении цветов, но не в отношении чувства момента. Предполагаю, таким образом, вы со столь неуместной в данных обстоятельствах иронией, хотели поздравить меня с бракосочетанием? Так вот, вы поторопились, профессор – оно не состоялось, и не состоится… - сказав эти слова, слегка встревожившие меня, звезда моей души повернулась к окну и не видела, какое глупое выражение приняло лицо чёрного дэва. Придя в себя, он поинтересовался с неподобающим при общении с дамой ехидством: