Гарри Поттер и Лес Теней.
Шрифт:
Он решил не говорить Рону, что решил подстраховаться, взяв с собой Джима. И Джиму тоже решил об этом не сообщать. Незачем пугать джинна, он только психанет очередной раз и устроит истерику, хотя, возможно, его помощь и не понадобится, потому что уже будет поздно. К тому же Гарри не хотел, чтобы Рон считал его перестраховщиком. Поэтому он сделал вид, что ничего не произошло, и он просто проверяет надежность кольчужного воротника, а сам нащупывал бутылку и обдумывал, не разобьется ли она, если он вдруг грянется с коня на землю.
"Крепко сидит, сойдет. Можно поножи", - Гарри выставил ногу в сапоге из вороха колечек, и Рон, присев, аккуратно
"Шпоры потом прямо на лошади пристегнешь. До чего ж они неудобные - сразу видно, недавно их изобрели... Ну что, на мой вкус очень даже неплохо выглядишь!"
"У тебя дурной вкус, Рон. Слава Мерлину, что мы все время так не ходим, ведь даже почесаться проблематично!" - Гарри аккуратно поднял меч, протер его тряпицей и пристегнул к поясу.
– "Жаль, ножен нет".
"У меня тоже нет", - утешающе заметил Рон.
– "Но это даже лучше, меньше возни".
Гарри навесил щит и повернулся к Рону.
"Ну, как, круто выгляжу? Достаточно устрашающе? Вольдеморт может испугаться меня и смыться, отказавшись от поединка?"
Рон долго молчал.
"Странное ощущение", - наконец, произнес он, обходя Гарри и рассматривая его со всех сторон.
– "Глупо говорить, конечно, но у меня такое чувство, будто я тебя уже во всем этом видел. Ты так естественно выглядишь во всем этом, почти как когда на метле летишь со снитчем в руке".
"Не говори ерунды, Рон", - Гарри поднял отягощенную латной перчаткой руку и поправил колючки нагрудной пластины.
– "Ты же много раз меня видел на уроках у сэра Кэдогена".
"Не в полном облачении же. А что, ты неплохо смотришься! Настоящий средневековый рыцарь - как там сэр Кэдоген выразился?
– защитник обиженных и угнетенных, оплот справедливости", - лицо Рона вдруг осунулось, но он крепко сжал блеснувшую рукоять своего меча и упрямо пробормотал.
– "Знаешь, я почему-то верю, что тебе действительно суждено уничтожить его".
"Ты говоришь, как старуха Трелани, когда ей в очередной раз примерещивается что-то в куче чайных листьев!" - фыркнул Гарри, оглядываясь, чтобы проверить, не забыл ли он чего.
"Если бы старуха Трелани могла бы увидеть то, что видел я, когда уснул на Инисавале, она бы сочла себя реинкарнацией Кассандры", - задумчиво заметил Рон и довольно легко поднял свой совсем не легкий щит.
– "Ну? Идем?.."
"Д-да. Наверное, пора", - Гарри в последний раз оглядел комнату, в которой прожил больше полугода. Странно. Ему все время казалось, что дни тянутся так медленно, все вокруг казалось чужим и неудобным, а теперь кажется, что он никогда раньше так не любил средневековый Хогвартс, как сейчас. Даже свой уродливый глиняный ночной горшок.
Гарри больше не боялся того, что скоро может стать убийцей, зато ощутил, что никогда еще ему так не хотелось выжить. И от этого ему стало еще страшней: он почувствовал, как внутри него потихоньку начинает предательски бурлить животный инстинкт самосохранения. Ему вдруг стало страшно: он испугался, что может все потерять - Рона и их дружбу, Гермиону, ее ум и советы. Сьюзен и ее любовь. А смерть перечеркнет сразу все.
Думая об этом, он почти не слышал, что Рон говорил ему, когда они спускались по лестнице к знахарскому крылу. Поэтому когда его друг в очередной раз с недоумением посмотрел на него в ожидании ответа, Гарри невпопад спросил:
"А как Матильда относится к тому, что ты можешь... что ты..." - он замялся.
Рон нахмурился.
"Знаешь, все это немного непонятно. Вчера вечером, когда после того странного разговора со Снейпом я пришел к ней, она повела себя довольно странно. Сказала, что надеется, боги будут хранить меня в битве, что настоящий рыцарь должен уметь защитить свою даму и свое состояние. А потом сказала, что только в битвах состояние и можно заработать", - Рон неуверенно потер переносицу.
– "Матильда говорит, что, взяв в плен богатого рыцаря, с него можно получить большой выкуп. Она что, думала, я за деньгами туда отправляюсь?" - недоуменно ткнул Рон в сторону притихшей толпы осаждающих за окном.
– "А когда я сказал, что иду на битву из соображений чести, она засмеялась. Ты представляешь? Засмеялась!"
Гарри промолчал, предпочитая не высказывать Рону свое мнение о моральных качествах Матильды фон Гриндельвальд во избежание очередной ссоры. Впрочем, Рону не было нужно мнение Гарри. Он тут же настолько разволновался, что, похоже, уже говорил сам с собой, совершенно не нуждаясь в собеседнике.
"А потом она почему-то спросила, не оставлю ли я ей на хранение что-то, что мне очень дорого, что она могла бы сохранить как память о нашей любви, если со мной что-то произойдет. Я ей сказал, что у меня нет ничего такого, а она почему-то обиделась, стала говорить, что я ее обманываю, и мне, наверное, жалко расстаться с этой безделушкой. Не понимаю, что она могла иметь в виду... У меня же ничего нет", - с сожалением добавил Рон.
– "Иначе я бы все ей отдал. Любую драгоценность, кроме меча, конечно", - угрюмо продолжил Рон.
– "А когда я ей это сказал, она рассердилась - о, Гарри, какая она красивая, когда сердится! Глаза мечут зеленые молнии, тонкие пальчики сжимаются в кулаки, брови хмурятся, и она так..."
"А сегодня ты видел Матильду?" - спросил Гарри только для того, чтобы хоть на минуту прервать поток словоизвержения у Рона. Разговаривать о баронессе, к которой он не питал никаких приятных чувств, Гарри откровенно не хотелось, но надо было чем-то отвлечься от мрачных размышлений и отвлечь Рона.
"Ее не оказалось в комнате утром", - Рон помрачнел и по привычке сунул в рот палец, чтобы погрызть ноготь, но не учел того, что палец был облачен в стальную вязь колечек латной перчатки, и ойкнул.
– "Черт... Я так хотел попрощаться и попросить прощения за то, что вчера не сдержался и наговорил ей лишнего. Куда, интересно, она ушла?"
"Ты - чертов юбочник, Рон", - Гарри остановился и посмотрел на друга.
– "Но я тебя все равно люблю..."
"Я тебя тоже, дружище", - тускло отозвался Рон и печально добавил.
– "А она... Почему же она не пришла попрощаться со мной?" - и почему-то нельзя было бы поклясться, что Рон говорит именно о Матильде...
Гарри не мог подыскать на этот вопрос приемлемого для Рона ответа, так как, во-первых, он не хотел снова потерять их дружбу из-за женщины, которая, по мнению Гарри, этого совершенно не стоит, а во-вторых, ступеньки уже кончились и они подошли к балюстраде, выходящей на внутренний дворик и ведущей к знахарской, откуда доносились испуганные голоса девушек. Затем Гарри услышал, как им что-то громко сказала мисс Эвергрин, и девушки замолчали. Раздалось несколько недружных всхлипываний, и тут дверь открылась, и на пороге показались Валери и Джинни. Девушка тут же поманила Рона, и он, оглянувшись, отправился за ней.