Гарри Поттер и Обитель Бессмертия
Шрифт:
Возможно, причиной была все-таки зависть, но на месте Гермионы он не стал бы старательно изучать методику поэтапного анимагического превращения ради других. Тем более, пока что со стороны обучаемых поступало больше претензий, чем благодарности.
На втором занятии ребятам следовало обнаружить образ живого существа, в которое они будут превращаться.
— Нужно сконцентрироваться и ждать, — поучала Гермиона, — до тех пор, пока у вас не останется никаких мыслей.
Первым против такой подготовки взбунтовался, как ни странно, Корнер.
— Но это же невозможно — вообще не думать! — заявил он.
— Тогда повторяй какое-нибудь слово, пока не отупеешь, — мирно посоветовала Гермиона.
Гарри вскоре решил, что ему это вполне удалось. Сидеть рядом с Демелзой в тишине и смотреть, как Рон и Майкл пытаются что-то там увидеть, было скучно. Так длилось до тех пор, пока Гермиона, вздохнув, не объявила, что пора заканчивать, потому что старостам надо идти на собрание к Фаджу. Потенциальные анимаги, стряхивая сонное состояние, не казались воодушевленными таким началом.
— Ничего страшного, главное — вы начали, — уверяла Гермиона. — Возможно, оно само придет, когда вы будете готовы.
Рон все равно казался недовольным. Едва они покинули Комнату необходимости, как он сразу ушел вперед.
Гарри счел своим долгом подбодрить подругу.
— Ты молодец, — с гордостью произнес он, — я бы на их месте…
Договорить он не успел. Впереди раздался кошмарный грохот и почти сразу — ругань Филча. Гарри с Гермионой, забыв всякие разговоры, бегом кинулись к месту происшествия.
Гарри пришлось перепрыгнуть через катящийся шлем, глядя, как Рон, приподнимаясь на руках, пытается выпрямиться на полу. Не оставалось сомнений, что Рон врезался в доспехи.
— Я непременно пожалуюсь! — злорадно произнес Филч, когда Гарри, подскочив, подал другу руку.
— Ему надо в больничное крыло! У него кровь, — возмутилась Гермиона.
Филча это не особенно трогало, однако значок старосты школы, должно быть, все же производил на него впечатление.
— Вот посмотрим, что скажет директор Фадж! — заявил он и отправился, вне всяких сомнений, жаловаться. Гермиона с неприязнью поглядела ему вслед.
— Гарри, отведи его, — попросила она, — а я, пожалуй, пойду одна на собрание.
То и дело оглядываясь, она все же быстро зашагала в том же направлении, что и Филч, а Гарри, подставив Рону плечо, куда медленнее двинулся в другую сторону.
— Нет, не надо к мадам Помфри, я в порядке, — простонал Рон. — Фантастика, — выдохнул он после нескольких шагов.
— Да уж! Как ты так умудрился? — спросил Гарри.
— Мое зрение стало другим, — тихо, но не без довольства собой пробормотал Рон. — Я потерял равновесие, потому что видел коридор глазами зверя.
— Какого зверя? — вскинулся Гарри. То, что Гермионы нет рядом, и она не имеет возможности наблюдать результат своего труда, на мгновение показалось ему ужасно несправедливым, но это чувство тут же вытеснило жадное любопытство.
Ответ, данный Роном, раздражал своей неопределенностью. Тряхнув головой и как будто собравшись, лучший друг, наконец, выдал:
— Точно не знаю, но, по-моему, у него были копыта.
Глава 12. Вылазка в дом Реддлей
— Мерлин, а вдруг я буду превращаться в осла! — заволновался Рон, морщась от боли, когда в гостиной Джинни приложила к его шишке ножку холодного подсвечника.
— А что? Так ты даже на себя будешь похож, — ответила Джинни, опередив Гарри, который собирался запротестовать.
— Ты ничем не лучше Фреда и Джорджа! — в сердцах бросил ей Рон. — Мерлин, а может, и правда надо было пойти к мадам Помфри? Ты не могла бы поаккуратней?
Наблюдая эту сцену, Гарри поморщился. После сонного ничегонеделания в Комнате необходимости он все еще ощущал усталость, а встряска, вызванная падением Рона и грохотом доспехов, казалось, до сих пор будоражит его.
— В самом деле, Джинни, — попросил он, — у Рона был трудный день.
— Да брось, Гарри! — отмахнулась Джинни. — Как будто ты его не знаешь! Рон не пошел на собрание старост, потому что перед тем нахулиганил и вообразил, что его будут распекать.
Тягостное чувство в душе Гарри усилилось настолько, что он уже не мог его игнорировать. Его определенно раздражала манера общения Джинни с братом, на ум невольно пришло ее сравнение с Лавандой. А Рон нуждался в другом отношении. Неприятную мысль, что он сам не хочет его сейчас ободрять, потому что завидует, Гарри задвинул подальше.
— Я бы тоже не хотел, чтобы меня критиковали в присутствии Забини и Паркинсон, — сказал он.
Джинни передернула плечами, давая понять, что не придает этому значения.
— Мне, между прочим, кажется, что от этого собрания все равно толку не будет, вот потому я и не пошел, — проворчал Рон.
— Да, а еще потому, что ты выглядишь слегка помятым, — усмехнулась Джинни, но, заметив выражение лица Гарри, тут же замолчала. Скоро ее позвали, и она оставила друзей.
Рон, полулежащий в кресле с закрытыми глазами, похоже, не нуждался в собеседнике. А Гарри, оставшись наедине со своими мыслями, в очередной раз пришел к выводу, как же ему не хватает Дамблдора.
Он тоже не был уверен, что Фадж справится с проблемой буклетов, если до сих пор не сумел этого сделать. И тогда гриффиндорец попытался представить, а как бы реагировал директор Дамблдор?
Ответ пришел к нему сразу же и принес с собой угрызения совести, столь редкие по поводу недобросовестного отношения к учебе. Гарри понимал, что для перекрытия потока вредоносных листовок следовало найти того, кто их распространяет по «Хогвартсу». И единственным, по его мнению, способом определить это была окклуменция, проникновение в чужое сознание и распознавание лжи.