Гастролёр
Шрифт:
– Да… НИСКОЛЬКО. Я, если честно, перед ними ни разу ещё не выступал, – сознался я.
– Удивительно! Ни разу не выступал, а все знаешь, – пошутил в ответ мистер Халед. – Домой, говоришь, хочешь?
Писать по-английски я не умел, поэтому привлек к подготовке своих иностранных друзей. Два вечера допоздна я рассказывал им на крыше анекдоты, а они их записывали. Каждые две-три минуты наш отель просто взрывался от хохота. А я… все равно терзался сомнениями. Слишком много поставлено на карту. Не позвонить ли снова в Российское консульство? Только как расценит король, что я отверг его ангажемент?…Была
Когда сценарий и текст окончательно определились, я сдал их цензору.
– Смешно, – подтвердил мистер Халед. – Начало сократи, концовку переделай, здесь вот подправь, вот это вообще выкинь и готовься. Но помни: от текста ни на шаг. Отвечаешь за это дельце своей головкой.
И чтобы я никак не переврал смысл его слов, он постучал по моей дурной башке: «Я всё понятно объяснил?»
Скоморох-коробейник
Эй, братва! Вали сюда!
Налетай – подешевело!
Было рубль – стало два!
Еврей, еврей, продавал червей,
на тарелочке носил,
по копеечке просил.
Вот и пригодились сценические костюмы. Я достал из-под шкафа чемодан, тщательно отобрал все необходимое и привел в порядок с помощью щетки, утюга и англичанки Джейн. Вещи успели здорово запылиться и помяться, пока я покорял подводные миры. Выяснилось, что я немного похудел, раздался в плечах или просто отвык от фрака. В назначенный вечер, подготовившись и собрав вещи, я нервно нарезал круги по холлу гостиницы.
– Волнуешься? – спросил Али.
– Не то слово, – ответил я. – Даже во рту пересохло.
– Сейчас я выпить тебе налью.
– Не, я перед работой не пью.
– Это можно, – уверил он, протягивая мне стакан чистого выжатого лимонного сока.
Я выпил залпом, меня передернуло, но сразу действительно полегчало.
– Спасибо, Али, – поблагодарил его я, утирая накатившую слезу. – Я теперь выгляжу достаточно несчастным, чтобы отправить меня домой?
– Возьми сразу чемодан, – заявил лично приехавший за мной мистер Халед. – Если все будет хорошо, оттуда сразу рванем в аэропорт. Пересядешь в другую машину и вперёд. В аэропорт у нас ездит специальная машина, не та, что возит во дворец. У нас для всего своя машина, и даже для тюрьмы, – опять неудачно пошутил он.
Шутка заставила задуматься. Вспомнив, что «возвращаться – плохая примета», я с тоской пошел за шмотками. Выход на улицу с чемоданом в руке вызвал в мозгах дурные ассоциации, типа «с вещами на выход», «тюрма – твой дом», и картины: сижу печальный во фраке и галстуках на чемодане в глубокой яме. Передо мной таймер: прошел один год, одиннадцать месяцев и двадцать девять дней. Завтра я умру: ведь дольше двух лет тут никто не живет. Постойте, сейчас же февраль! В феврале двадцать восемь дней. Значит, уже день, как я умер…
А мы уже подъезжали к порту, где на своей яхте гулял король. Территория порта по периметру
На борту меня ещё раз досмотрели и «под конвоем» проводили в помещение, отведенное под гримёрку. Сорок минут ожидания показались вечностью и эмоционально походили на яркую форму невроза, тонко граничащую с настоящим буйным психозом. Больше всего волновало то, что я ни разу не видел площадку своего предстоящего выступления и не знал в лицо пригласившего меня короля. Это не давало возможности заранее продумать правильную мизансцену. Экспромт – дело хорошее… когда ничем не рискуешь. Вскоре за мной пришли. «Нельзя приближаться к гостям, поворачиваться к ним спиной, падать ниц и целовать руки», – проинструктировал меня офицер.
Мой выход был сразу после танца живота. Не зная, можно ли после выступления возвращаться в гримёрку (туда ведь никто не приходил), я машинально прихватил чемодан. Не помню, как на ватных ногах в полуобморочном состоянии оказался в роскошной зале. Сцены как таковой не было, действо проходило просто на свободном от столов месте.
Зайдя туда, я понял – все подготовленное напрочь не годится. А что тогда делать? Австралийский Филиас Фог говаривал: «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое». Действовать нужно было быстро и нагло. Наглость – я знал наверняка – второе счастье. А в данном случае могла стать победой. Все сидящие здесь были настолько значительнее меня… уже мое появление перед ними, наверное, казалось им наглостью, что же, на этом и придется сыграть. Что мы имеем: они богатые – я бедный; они на родине – я на чужбине; они мусульмане – я еврей… У меня есть концертные костюмы, у них нет! – вдруг осенило меня.
И я с ходу поставил обшарпанный чемодан на потертый стол из слоновой кости, инкрустированный перламутром.
– Добрый вечер! Добрый вечер, дамы и господа! – начал я и сразу же осекся.
В зале были только мужчины.
– В смысле, только господа! – поправился я, продолжая незаметно осматриваться, изучая обстановку и прикидывая, «ху есть кто».
Господа были одеты в элегантные арабские костюмы и ужинали руками. Прямо передо мной по центру располагалась небольшая группа из шести человек, позади которых стояли как на посту официанты и склонились переводчики. «Главные здесь», – понял я и начал работать туда.
– Господа, так как я чувствую себя не особенно уютно на чужбине, я предложил бы маленький маскарад. Сейчас вы все повяжите галстуки, а я представлю, что нахожусь в России. Так мне будет удобнее.
Я говорил очень быстро и уверенно. Только так и надо себя вести, тогда все начинают думать, что ты точно знаешь, что делаешь. Стоит замяться самому, как и все в тебе засомневаются. С этими словами я протянул галстук королю, сказав, что ему, как главному, бесплатно. Он… улыбнулся, принял подарок и повязал себе на шею.