Гать
Шрифт:
Сказано — положено явиться сегодня к кастеляну, пусть тот сто раз напоминает Волчека, а значит она сделает и явится. От греха подальше.
В приемной обыкновенно стояла та особая манера тишины, которую в народе называют гробовой, но сейчас дело обстояло иначе. Сегодня тут читали. Все трое главных помощников кастеляна, церберов на страже недоступности господина по отношению к не назначенным визитерам, одним движением подняли головы от пюпитров, но даже и на толику не сбились с речитатива. Читали они, по заведенному порядку, псалмы, вот только отрывок Виславе совершенно не понравился:
Яко
И снова так со значением на нее покосились.
Вислава нахмурилась. Это в каком таком смысле «тимения дел моих», то есть по-простому болота дел моих? Ладно, блудницей ее только ленивый не обзывал, но так нахально намекать на происхождение Виславы — это уже ни в какие ворота. Если в замке и были какие-то действительно строго соблюдаемые правила, то одно из них точно состояло в том, чтобы не поминать прошлого, иначе вся здешняя жизнь разом встанет, скелетов в шкафу тут у каждого было столько, что целый полк раненых можно будет до полного комплекта протезировать. Тут же нормальных нет, все с каким-либо изъяном, с каждым разбираться — всякая работа встанет.
Однако, если поступило в отношении ее особое распоряжение… Вислава решительно обернулась, высматривая в боковых галереях охранку, однако ни расшитых песьим волосом шапок, ни картинно-кумачевых, пошитых из прошлогодних стягов галифе было не видать. Стало быть, охранная директива покуда продолжала в отношении нее магическим образом действовать. Впрочем, вопрос тут же разъяснился сам собой, когда первый из помощников, остановив монотонное чтение, подбежал, украдкой глядя на висящие в красном углу часы с кукушкой, к Виславе вплотную и принялся ей на ухо шептать, захлебываясь слюной и обдавая ее волнами смрадного чесночного перегара, что, мол, владетель просят прощения за заминку, третий час идет селекторное совещание с Самим, так что просят не беспокоиться и обождать.
Стараясь дышать через рот, Вислава покорно выслушала дозволенные речи, и лишь потом проследовала на гостевой табурет. Чеснок стал моден в замке, когда развелось поверие, что он-де противен волкулакам, верфольфам и прочим оборотням. Вот уж бы Волчек посмеялся, он обожал на завтрак подрумяненный ржаной багет обмазать тертым чесноком с оливковым маслом, видимо, заранее предвкушая реакцию светского общества на заметное амбре. Тут бы его легкий и такой мужской аромат никто бы нынче даже не приметил.
Интересно, как бы он отреагировал на «блудницу». Тоже бы, наверное, рассмеялся, сверкая клыками. А потом втихаря бы перегрыз ее обидчику глотку. Вислава вздохнула. А вот ей тут было не до мелких обид.
Кукушка в часах смиренно вылезла из-за дверки, коротко глухо кукукнула и тут же убралась, будто испугавшись голоса из-за толстой дубовой.
— Вислава-а!..
Псалмы тут же прервались, сменившись той самой, положенной месту гробовой тишиной.
— Ваш выход, госпожа, — поклонился первый помощник, делая в ее сторону скособоченный реверанс.
Вислава, поджав губы, не ответила,
— Как изволит поживать верховный камлатель Сало? — кастелян этой своей манерой заискивающе улыбаться разом делался ничуть на Волчека не похож, и так ей было куда легче с ним разговаривать, иногда Вислава даже начинала испытывать за это к кастеляну добрую толику благодарности. Двуличность, холодом тянувшая от этой улыбки, ясно давала понять, с кем она имеет дело, а для замковой бюрократии подобная саморазоблачительная прямота могла, пожалуй, сойти за настоящую искренность.
— Так он же с вами на спутнике сейчас заседал, у него бы и поинтересовались, — фыркнула Вислава, даже не пытаясь сделать вид, будто поверила в версию с селекторным совещанием. Наверняка стоял всю дорогу на цыпочках вот тут же, за дверью, и прислушивался, стерпит Вислава оскорбление или прямо в приемном скандал устроит.
— Как можно, милочка, на собраниях с Самим должно брать слово только тем, на кого падет высочайший указующий перст, даже руки свои всякий приближенный должен держать на виду на столе, чтобы Его верховенство государь-амператор не подумали, что кто-то в его присутствии по спутнику крамольные мысли исподтишка распространяет.
Вислава тут же живо представила себе власти замка в виде школяров, сидящих за партами по стойке смирно и чуть не рассмеялась.
— И тем не менее. Не сторож я верховному камлателю. Да и не ваше то дело, господин кастелян, как он поживает.
Кастелян лишь согласно кивнул. Небось самому-то было бы неприятно, если бы Вислава стала обсуждать с кем-либо его собственную пипирку. Было бы, как говорится, что обсуждать. В этом смысле кастелян Волчеку тоже проигрывал всухую, паскуда. Впрочем, она сегодня явилась в присутствие не на подобные похабные анатомические темы размышлять, пора было брать быка за рога.
— Что же касается основного вопроса нашей встречи, я бы изначально хотела убедиться, что нас сейчас не подслушивают.
С этими ее словами за дубовой дверью тут же раздался дробный топот сандалий, это трое помощников дружно ринулись к своим посадочным местам за пюпитрами. Знатно она их. Впрочем, были бы опытнее в делах государственных, понимали бы, что в замке по секрету так и так никто никогда не разговаривает, тут не то что у стен, у мраморных полов были уши.
— Ни в коем случае, милочка, веди дозволенные речи смело! — не переставал ухмыляться кастелян.
— Мне докладывают, что черную жижу, отправляемую на болотную сторону по жеде, на сегодня задержали у ленточки и копят там в преизрядных количествах, как сие следует понимать?
— Что ж, — притворно завздыхал кастелян, — времена нынче тревожные, поломки на жеде участились, в приграничных лесах у ленточки творится невесть что, демоны в паровых сердцах машин панцерцугов будто взбеленились, не желают везти жижу, однако «истинно говорю вам, поводов для беспочвенных опасений нет», так Сам на совещании сказал. Чушь, мол, и компот. Можете цитировать.