Гавань разбитых ракушек
Шрифт:
— Учите английский, и вперед.
— А может, поможешь, а? Шепнешь слово боссу?
— У нас нет вакансий пока.
— Ну, в будущем. Как другу.
Он раздражал Ольгу. Своей наглостью, манерой постоянно посмеиваться и какой-то дерганостью в движениях.
— Вы его родной брат?
— Родной, слава богу, не близнец.
— Почему слава богу?
— Да хватит мне и того, что в одной семье уродились! С такими умниками нелегко расти бок о бок, я тебе скажу. Ему всегда везет с девочками. Самые красивые достаются.
Ольгу уже начал утомлять разговор. Павел был ей неприятен, она не понимала, зачем он все это несет, и вообще хотелось поскорее от него отвязаться.
— Извините, мне надо кое с кем поговорить. Приятно было познакомиться.
— Ну давай, пока!
Вот типчик! И как у Дениса такой брат оказался? Абсолютная противоположность. Она заметила, что Павел подошел к Калахану и что-то пытался ему втолковать на ломаном английском. Калахан слушал с вежливой улыбкой и кивал в своей обычной манере.
А потом она заметила в толпе маму. Она стояла у самой двери, ни с кем не разговаривала, просто наблюдала. На ней было синее платье, строгое, элегантное. Оно очень ей шло. Губы подкрашены помадой персикового оттенка. Волосы против обыкновения были просто зачесаны назад и открывали лоб в морщинках. Заметных морщинках. На какой-то момент у Ольги сжалось сердце от ее одинокого и даже обреченного вида. Он долго решала, подойти к ней или нет, но потом их взгляды пересеклись. Мама смотрела на нее спокойно, с тихой болью. Ольга неуверенно приблизилась.
— Что ты здесь делаешь?
— Пришла посмотреть на твой успех.
— Папа сказал, да?
— Да. Я очень горжусь тобой. Ты растешь.
— Спасибо.
Ольга оглянулась. Ей было неловко. От маминой боли, от своих подступавших слез, от самой ситуации. Сейчас она расплачется, и все заметят. А мама все смотрела и ничего не говорила.
— Мне надо идти.
— Так и не передумала?
Ольга покачала головой и крепко сжала губы.
— Я всегда готова к… к разговору, — тихо сказала Марина Владимировна. — И я люблю тебя.
— Пока, мама.
— Счастливо.
Ольга отошла и глубоко вздохнула. За ней наблюдала не одна пара любопытных глаз, и она взяла себя в руки. Выпрямилась и направилась к группе коллег из схожей по профилю НПО. Они ее понимали, и болтать о всяких пустяках, а не о пользе проектов было куда приятнее, чем пыжиться и доказывать, что ты не верблюд и твои работодатели тоже.
К вечеру она так устала, что сил не было даже идти ужинать. Когда она заявила Денису об этом, он просто сказал «хорошо» и положил трубку. Через полтора часа он стоял на пороге ее квартирки с коробками китайской еды.
— Ого! Доставка на дом?
— А что делать. Я голоден, а ужинать в одиночестве неохота.
— Только из-за этого?
— Только. Так, ты коробки у меня из рук возьмешь или будешь задавать дурацкие вопросы?
Она поставила коробки на журнальный столик и уселась на диване, распаковывая их.
— М-м-м, пахнет шикарно! Что там?
— Все подряд. Лапша, курица, соусы и еще какая-то фигня.
— Если хочешь пива, есть в холодильнике.
— Ничего себе прием! Я ей еду принес, а она даже пива не может сама на стол поставить.
Но за пивом пошел. Бокалы даже искать не стал. И так сойдет. Пикник так пикник. Ольга ловко орудовала палочками, уплетая лапшу за обе щеки. Он повертел палочки в руках и пошел на кухню за вилкой. Палочками он есть умел, но не любил. Вилка казалась роднее как-то.
— Как все прошло?
— Я тебе запись принесла. Наши на камеру все записали.
— А по твоим ощущениям?
— Нормально. Только Калахан что-то все к стенке жался. Обычно он любит пяткой в грудь себя бить, а тут что-то заскромничал.
— Странно. Что-то задумал. Или заподозрил. Вечная игра — кто кого. Но он-то, если что, быстро деру даст, а тебе расхлебывать.
— А ты на что?
— На меня надейся, но сама не плошай. Ешь, а то остынет.
Она отхлебнула пива.
— Кстати, не знала, что у тебя есть брат!
— Пашку видела?
— Ну да. Так удивилась. Ты не говорил никогда.
Он пожал плечами и продолжал есть, усердно накручивая длинную лапшу на вилку.
— Что-то ты не очень настроен о нем рассказывать.
— Да нет. Нормально все.
— Вы такие разные.
— Бывает. У него своя дорога, у меня своя. Предпочитаю, чтобы на моей он пробегал как можно реже.
— Почему?
Он поставил коробочку с едой на стол.
— Ну что ты пристала?
— Интересно же!
— А мне неинтересно.
— Хорошо.
Она вздохнула и продолжила манипуляции деревянными палочками. Так и вертелось на языке рассказать о матери, но не решилась. Не могла дать оценку своим ощущениям, не знала, как рассказать об этом. Денис больше не говорил с ней на тему брошенного ребенка, значит, не нашел еще ничего. Она старалась не думать об этом.
— Кстати, Пашка звал на день рождения свой. Хочешь пойти?
Ольга удивленно вскинула брови.
— Я?
— Нет, стенка, что за твоей спиной.
— Нет, ну а я с какого фонаря там заявлюсь?
— С моего фонаря. Так и скажешь — слезла с фонаря Дениса и заявилась. Пойдет?
Он даже не улыбался, когда говорил это. Она рассмеялась и коснулась его руки.
— Двусмысленно рассуждаете, товарищ.
— Каждый в меру своей испорченности, гражданочка, так что пойдите в зеркало посмотритесь.