Гавань

Кент Клэр

— Не был уверен, что ты сегодня вечером захочешь полный комплект, — он переворачивается лицом ко мне, подпирая голову рукой.

Несмотря на мое истощение — физическое и эмоциональное — или, может, как раз из-за него, я хихикаю.

Его лицо почти незаметно смягчается, когда Джексон наблюдает, как я смеюсь. От этого у меня странно ноет в груди.

— Полный комплект — это очень даже хорошо, — говорю я ему, пока устраиваюсь удобнее.

— Вот как?

Я киваю, и мое сердцебиение ускоряется, как это бывает всегда, когда мы так

близко.

Джексон протягивает руку и очень нежно касается пряди волос, упавшей мне на лицо. Я так и не потрудилась освободить большую часть волос от конского хвоста, который носила весь день.

— Я бы предпочел, чтобы это было лучше, чем просто хорошо, — мягко говорит он.

У меня перехватывает дыхание.

— Это лучше, чем просто хорошо, — шепчу я.

— Ты серьезно? — он придвигается ближе, и его вид и запах ошеломляют меня.

— Да, — я наклоняюсь вперед и касаюсь его губ своими. Странно нежно. — Я серьезно.

Джексон издает горловой звук и обхватывает мою голову обеими руками, переворачивает меня на спину и ложится сверху, целуя меня. Это знакомо, но в то же время странно ново, по-другому. Свет фонаря освещает комнату ярче, чем когда-либо освещала моя свеча. Я ясно вижу его, когда открываю глаза, и в его взгляде есть некий глубинный голод, в котором я нуждаюсь и которого одновременно боюсь.

Мы долго целуемся. Я обхватываю Джексона одной ногой и скольжу руками вниз к его заднице, ныряя под резинку трусов, чтобы почувствовать там упругую плоть. Его член тверд и зажат между нашими телами. Он охает каждый раз, когда я вжимаюсь в него.

Когда я настолько возбуждаюсь, что не могу перестать ласкать его тело, Джексон, наконец, прерывает поцелуй и медленно снимает с меня майку и трусики, так что я остаюсь полностью обнаженной под ним. Он целует мою грудь и живот. Несколько раз быстро лижет мою киску, отчего я задыхаюсь от визга. Затем срывает с себя трусы и раздвигает мои ноги.

Он смотрит на меня сверху вниз дольше, чем я ожидаю. Я обнажена, выставлена напоказ и пульсирую от глубинного желания, и я уверена, что выгляжу бесстыдно, пока тяжело дышу и извиваюсь. Джексон стоит на коленях между моих ног, держась за мои бедра. Наконец он опускает руку на одно мое колено и прижимает его обратно к моему плечу, сгибая ногу и наклоняясь ко мне.

Он целует меня, а затем приставляет свой член и вонзается глубоко в меня.

Я издаю хныкающий звук от ощущения наполненности. Я двигаю бедрами, но не могу сильно пошевелиться, потому что Джексон крепко держит мою ногу на месте. Он нависает надо мной, когда начинает совершать толчки, его лицо не так уж далеко от моего. Выражение его лица тревожит. Сбивает с толку. Я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться только на сильных ощущениях.

Это приятное чувство. Действительно хорошее. Его толчки быстрые и сильные, сотрясают все мое тело своей мощью. Я запрокидываю голову, зажмуриваю глаза и пытаюсь не представлять, как Джексон выглядит надо мной, глядя на

меня сверху вниз. Видя меня. Зная меня. Всю меня. Полностью.

— Котенок, — хрипит он.

Я издаю беспомощный звук. Удовольствие сворачивается в клубок. Я чувствую, как оно нарастает, но недостаточно быстро. Я чувствую столько всего еще.

— Котенок, — повторяет Джексон. На этот раз более настойчиво.

Я знаю, почему он это говорит. Он хочет привлечь мое внимание. Он хочет, чтобы я открыла глаза.

Я подчиняюсь. Кажется, я ничего не могу с собой поделать, даже если это останавливает наступление моего оргазма.

Джексон все еще трахает меня, все еще держится за мою ногу, все еще нависает надо мной, опираясь на другую руку, когда я открываю глаза.

Его глаза сосредоточены на моем лице, он больше никуда не смотрит.

— Скажи мне, что хочешь этого, — выдавливает он. Его голос суров и требователен, как это часто бывает, но за этими интонациями скрывается что-то еще.

Все мое тело сотрясается от его толчков. Я протягиваю руку, чтобы схватить его за бицепс, так как мне нужно за что-то держаться. Такое чувство, будто каждая молекула во мне в любой момент может разлететься на части.

— Я хочу этого, — мой голос натянутый, задыхающийся.

Джексон издает горловой звук и слегка мотает головой, его ноздри раздуваются.

— Скажи, что ты хочешь меня.

Я издаю всхлипывающий звук, когда эти слова пробуждают что-то глубинное. Я царапаю линии на коже его рук.

— Я хочу тебя.

Он ускоряется, вбиваясь в меня с такой силой, что кровать громко ударяется о стену.

— Скажи мне, кого ты хочешь.

— Тебя. Джексон. Я хочу тебя. Джексон. Тебя. Только тебя! — последние слова вырываются хриплым криком, потому что я уже бурно кончаю.

Он следует прямо за мной, сдерживая громкий, собственнический рык и вытаскивая свой член как раз вовремя, чтобы кончить мне на живот.

Он падает на меня сверху, неожиданно обрушиваясь на меня всем своим весом. Я охаю от удивления, но это не неприятно. Я чувствую себя в безопасности.

В безопасности.

Я обнимаю Джексона и держу так, зная, что он долго не задержится.

Он задыхается, уткнувшись мне в шею, дольше, чем я ожидала. Возможно, в этом затрудненном дыхании слышатся невнятные слова, но они недостаточно ясны, чтобы я могла их разобрать. Затем, наконец, со стоном он отталкивается от меня и падает на матрас рядом.

Мое тело сотрясают небольшие отголоски удовольствия, а легкие горят от натуги. Простыней я вытираю немного пота с лица и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на Джексона.

Он смотрит на меня в ответ.

Такое чувство, что я должна что-то сказать. Как будто он ждет от меня чего-то. Но я понятия не имею, что я могу сказать. Так что мне удается выдавить:

— Это было хорошо.

Он издает фыркающий звук. Может, это сухой юмор.

— Да.

— Нам нужно немного поспать.