Гавани Луны
Шрифт:
Значит, еще целый день – вдобавок к пяти проведенных без Рины, – у меня не будет женщины.
При мысли об этом меня бросило в слабость, и я прислонился к окну лбом. Оставил отпечаток. Подумал о том, что неплохо бы проверить, нет ли отпечатков вокруг кровати, если, конечно, я не затоптал их своими босыми ногами. Легавые… Я буквально слышал диалог, который прозвучит в этой комнате.
В качестве собеседника я представил себе местного легавого, который иногда приходил к нам с Риной в гости,
Я понимаю, что это звучит как в дурного сорта детективах… – скажу я.
Вы, кстати, пописываете эти детективы, да? – спросит легавый.
Да, время от времени, – смущенно скажу я.
Только они не дурного сорта. – отобью подачу я.
Надо будет почитать, – скажет он.
Я подарю вам экземпляр, – скажу я.
Кофе хотите? – спрошу я.
Ага, – скажет он и мы, по просьба эксперта, покинем комнату.
Мы пройдем на кухню, я заварю кофе под скептическим взглядом легавого, оказавшегося на кухне дома, который стоит двенадцать его жизненных окладов. Кофе станет закипать медленно, потому что кофеварка постоянно забивалась. А почистить ее времени у Рины никогда нет. Торопиться я не стану, нет.
Кстати, ваша жена, – скажет он.
Мы разъехались, – скажу я, и отчасти буду прав.
Она в курсе, что вы водите домой девушек? – спросит он.
Я не вожу девушек домой, – скажу я.
Она в курсе, что в ее постели лежит мертвая девушка, которую вы не приводили домой, и которая, видимо, пришла сама? – спросит он.
Она не приходила сама, – скажу я.
Стало быть, вы ее принесли мертвую? – спросит он.
Увидели у дороги, пожалели и подобрали? – спросит он.
Не нужно на меня давить, – скажу я.
Господи, – скажет он.
После чего отставит в сторону кофе, и скажет:
Знаешь я тебе что скажу, приятель.
Все вы, парни– засранцы, которые пишут детективные истории, – скажет он.
… ни хрена не понимаете в том, как происходят настоящие убийства, – приговорит нас он.
Вы говорите прямо как литературные критики, – скажу я.
Которые, кстати, понятия не имеют, как все это бывает на самом деле, – скажу я.
К тому же, – продолжит он, не обращая внимания на мою иронию, – все вы составляете представление об убийствах из книжек других таких же задротов, и понятия не имеете, как оно бывает По правде.
Вы повторяетесь, капитан, – скажу я.
Лейтенант, – скажет он.
Такими темпами вы им еще долго останетесь, – скажу я.
Угрожаешь знакомствами, парень? – спросит он.
Вот мы и подружились, – скажу я.
Вот мы уже и на «ты», – скажу я.
Зови меня «милый», – скажет он, ухмыльнувшись.
Да, милый, – скажу я.
И я налью ему еще кофе.
14
У меня осталось совсем мало времени.
Посветлело, и где-то на краю городка, отхаркиваясь, захрипел старый петух. Рину всегда раздражала эта старая птица, которую мы ни разу не видели. Она даже хотела, чтобы я, рано утром, прокрался в дом, где держат этого петуха, и укокошил его. Она считала, что я обязан совершить этот подвиг ради своей любимой жены. Ради ее сна.
По мне, так она просто боялась петуха, как и положено всякой нечисти.
Я подумал о том, что Люба, должно быть, уже в пути. Но я не двигался. В странном оцепенении, стоя у окна, я продолжил представлять, что произойдет, если я вызову в дом полицию. Кажется, мы остановились на кофе.
Да, спасибо, – скажет он мне.
Значит так, дружище, – скажет он.
Специально для тебя я сейчас открывают курсы писательского мастерства для новичков-детективщиков, – скажет он, и закурит, не пропустив мой жадный взгляд, брошенный на сигарету..
Стоя у окна, лбом в стекло, я буквально почувствовал запах сигарет, которые он курит.
Рассмотреть название я не успел, потому что давно уже близорук. Крепкий, достойный дым с легким ароматом чернослива. Вальяжный, и уверенный в себе дым – словно член клуба избранных с золотой бабочкой на шее. Улыбающийся дым.
Кажется, «Ротманс».
Интересно, хватает ли ему зарплаты лейтенанта полиции на дорогой сорт сигарет каждый день. И уловил ли я в этом дыме некий намек на привкус не только чернослива, но и лежалого запаха старых банкнот, запашка коррупции и продажности? Наверное, все эти мысли у меня на лице написаны, так что он перейдет к делу. Резко рубанет воздух рукой.
Я объясню тебе, как все бывает на самом деле, а ты за это окажешь мне услугу, – скажет он.
Просто расскажи мне, как это случилось, и мы оформим это как явку с повинной, и получишь ты за это не больше десяти лет, – пообещал он.
Располосованное горло мы выдадим за приступ безумия, а убийство за результат ссоры, – скажет он.
Аффект, ты был трезв, у тебя проблемы с женой, семь лет, – скажет он.
Пять ты отсидишь, а потом тебя выпустят за отличное поведение, – пообещает он.
И я уловлю в его обещаниях неуловимый запах разложения. Все легавые на предварительной стадии расследования готовы ноги перед тобой раздвинуть, лишь бы ты признался. На словах, конечно, о, лишь на словах. Это я как автор детективов знаю.
Вы ведете себя прямо как легавый из детективов, – скажу я.
Много ты о нас знаешь, – скажет он.
Как-то я написал книгу, в которой главная героиня на первой странице блюет и умирает, – скажу я.