Гайдамаки. Сборник романов
Шрифт:
Что было дальше, мы вам расскажем.
Август отправил в лагерь к противнику свою недавнюю фаворитку — красавицу Аврору Кенигсмарк, шведку по происхождению. Карл и Аврора были знакомы еще с детства. Не мог же король выдворить из лагеря свою добрую знакомую, да к тому же еще красавицу. Такой поступок был бы не рыцарским. Но Карл поступил иначе — он просто не пустил Аврору в лагерь.
Смелая женщина подкараулила короля в ущелье, где уклониться от встречи было невозможно. Аврора и Карл оказались лицом к лицу на тропке, где никак не удалось бы разъехаться двум конникам. Аврора улыбнулась юному воителю и собралась было произнести давно заученную речь.
— Государь и победитель! — начала она.
Но
Тогда Август послал в шведский лагерь своего любимца, краснобая, ловкого дипломата графа Вицтума. Граф мог заговорить кого угодно, даже ничего не понимавшего по-немецки султана турецкого. Но шведский король посадил Вицтума под замок, продержал в плену три месяца, а позднее, ничего не объяснив, выдворил за пределы лагеря.
Волей-неволей войну пришлось продолжать. Карл гонял Августа по всей Польше. Время от времени настигал и устраивал разгромы. В конце концов Август растерял все полки и удрал в свою наследную Саксонию, где о нем за последние семь лет, пока он был на польском престоле, начали понемногу забывать. Но и это курфюрсту не помогло. Посадив на польский трон Станислава Лещинского, Карл двинулся вслед за Августом. В короткой битве при Фрауштадте саксонское войско было истреблено. Август приказал населению страны бежать в леса, уходить в Богемию и Силезию. Но шведы успели занять все центры страны еще до того, как подданные Августа собрались в путь. Карл назначил для Саксонии ежемесячную контрибуцию в 625 тысяч талеров, причем обложил налогами и дворянство, чего раньше в Саксонии не случалось. Дворяне бросились в ноги завоевателю: у них ведь не остается денег даже на содержание коней, а каждый рыцарь должен иметь хорошего коня!
— Рыцарь? Коня? — переспросил Карл, и все узнали, что голос у шведского короля тихий, а говорит он медленно и спокойно. — Оставьте, господа! Если бы вы были рыцарями, то я не был бы здесь. Ходите пешком. Это полезно для здоровья! У меня такое впечатление, что не кони должны быть при вас, а вы при конях. Прощайте!
И Август вынужден был пойти на унизительный Альтранштадтский мир. Он навсегда отказался от польской короны в пользу Станислава, официально объявил о расторжении всех договоров с Россией, освободил захваченных во время войны пленников. Впрочем, при встрече Август и Карл обнялись и расцеловались, вместе обедали, будто между ними не было никаких войн. Саксонский курфюрст в дорогом, расшитом золотом французском наряде, в большом парике с буклями суетливо заглядывал в глаза молодому шведу с коротко стриженной головой, одетого в ботфорты и очень простой сюртук из недорогого синего сукна. Карл уже уверовал в свою звезду, и ему не нужны были декорации. Получая от Августа приглашения на обед, он вместо себя посылал кого-нибудь из министров. Август же должен был являться на каждый зов победителя. Ему пришлось однажды обедать у Карла вместе с новым польским королем Станиславом Лещинским. Конечно же, швед устроил эту встречу, чтобы унизить своего недавнего соперника…
Великий против сильного
Как-то раз курфюрст Август чуть было не сошел с ума. Почему? Это не простая история… Еще раз напомним, что Август Сильный вправду был невероятно силен. Впрочем, сила не пришла к нему сама по себе. В детстве Август хоть и превосходил сверстников ростом, но был худ, как жердь, и слаб, как цыпленок. Но он поставил перед собой цель с помощью упражнений стать таким же, как Геракл. До идеала своего Август все же не дотянулся. Он полагал, что роковым оказалось потерянное время. Ведь Геракл уже в колыбели успешно душил опасных змей. Да и затем не уставал заниматься «различными подвигами, которые, как известно, закаляют не только душу, но и тело. И все же непрерывные занятия гимнастикой, плаванием и конной ездой сделали свое дело. Август мог сшибить с ног гвардейца, смело хватал под уздцы
Так вот, однажды, как говорили в Дрездене, «бог на день лишил курфюрста рассудка».
Началось все с того, что курфюрст велел звать к себе придворного шута Иосифа Фрейлиха, а случалось такое в минуты, когда Августа посещали приступы черной меланхолии. Тогда, кроме Фрейлиха, Август никого видеть не желал. Да и вообще курфюрст любил своего шута. И это единственное, в чем он был абсолютно последователен. Случилось, в припадке великодушия Август заказал Фрейлиху девяносто девять разнообразных шутовских костюмов и огромный серебряный камергерский ключ, который при надобности мог служить и бокалом — толстый стержень ключа внутри был полым и тщательно шлифованным. В другой веселый день в честь Фрейлиха была выбита медаль с надписью: «Иосиф Фрейлих, актер короля польского и курфюрста саксонского. Всегда весел, печален — никогда».
Иосиф Фрейлих был презабавным человеком. И мы о нем обязательно еще расскажем подробнее. А сейчас — о событиях, которые вогнали курфюрста в тоску.
Утро началось для Августа, как всегда, в пустом цейхгаузе — военном складе, специально переоборудованном для атлетических занятий. Тут Август бегал, подтягивался на подвешенном к потолку круглом полированном брусе. Затем поднимал до уровня груди набитый трехпудовый мешок и десять — двенадцать раз приседал с ним. Кроме того. Август играл в мяч и растягивал специальную пружину, изготовленную в Дрездене по чертежам самого курфюрста.
Графиня Кассель — новая фаворитка короля, красивая, умная и решительная женщина, мечтавшая пробудить в своем августейшем возлюбленном честолюбие и привести к победе над «Северным Александром», — вынуждена была сопровождать Августа в зал и терпеливо ждать, пока тот покончит с упражнениями. Анна-Констанца Кассель и сама была лихой наездницей, умела фехтовать и великолепно стреляла из пистолета. Но столь истовые занятия гимнастикой, на которые обрекал себя Август, казались ей странностью, граничащей с легкомыслием.
Она сидела на складном стуле в углу зала и наблюдала, как Август воевал с тяжелым мешком. Вот сейчас поднял на грудь. Лицо его покраснело. Август шумно выдохнул воздух. Затем присел, снова поднялся… Да, силы курфюрсту Саксонскому не занимать.
«Если он так силен, крепок и смел, — думала графиня, — то почему терпит унижения от гордого мальчишки-шведа? Для чего нужны крепкие мышцы и стать Геракла, если они не дополнены столь твердым, как у Геракла, характером?»
Август опустил на пол мешок, утер лоб шелковым платком. Но тут в дверь цейхгауза постучали.
— Войдите! — крикнул курфюрст.
Вошел не кто иной, как сам шведский король. Он был один, без охраны.
— Я проезжал мимо Дрездена вместе с одним любопытным собеседником, — сказал Карл, не здороваясь, но сняв шляпу. — Решили навестить вас. У ворот города я сам себя назвал охранником шведского короля. Бдительная стража спровадила нас на гауптвахту. Там меня узнал ваш генерал-фельдмаршал Флемминг. И вот мы здесь.
Графиня Кассель подбежала к Августу, приподнялась на цыпочки и что-то быстро зашептала ему на ухо. Впрочем, догадаться было нетрудно: графиня, видимо, толковала о том, что безрассудно смелого Карла сейчас можно схватить — стоит лишь кликнуть стражу. Более благоприятного момента для сведения счетов не придумать.
Карл не произнес ни слова. Лишь жестом приказал Августу выпроводить графиню Кассель вон из цейхгауза. Графиня ушла, бросив яростный взгляд на Карла и пробормотав несколько нелестных слов в адрес Августа.
А шведский король в сопровождении курфюрста объехал оборонные валы и главные улицы города. Повсюду собирался народ, чтобы поглядеть на двадцатипятилетнего нового Александра Македонского.
— Не откажите в любезности лично проводить меня до Нейдорфа, — вежливо, но твердо попросил Карл.