Газета День Литературы # 77 (2004 1)
Шрифт:
Станислав Олегович вскочил, чуть не расплескав кофе, снял тощую книжечку со стеллажа, снова уселся...
— Стас, ты слышишь? Можно войти? — вернул его в сегодняшнюю реальность голос жены. — Ста-ас...
— Конечно, конечно, Лен! — Гаврилов положил книжку на стол, потер глаза. — Зачитался Пришвиным.
— Пришвиным?!
— Да, именно! Это для большинства он автор сказок про зайчиков, белочек, а на самом деле у него такое есть!..
— Стас, прости, у меня проблема.
— А? — Он моментом остыл, потускнел, предчувствуя бытовуху. — Какая?
— Плита опять отказала.
Станислава Олеговича захлестнула волна досады и захотелось вскричать: "Ну и что?! Я-то что сделать могу? Я не мастер по плитам! Завтра вызовем, пусть чинят!". Но он, конечно, сдержался, да и жена вовремя объяснила причину, по которой так экстренно его побеспокоила:
— Все ничего бы, на завтрак есть что покушать, только я тесто поставила, собиралась сейчас пироги с джемом испечь, дети их обожают... А перекиснет — хоть выбрасывай. — И нашла выход: — Может, Стас, соседа попросим? Он ведь электрик...
Дело в том, что плита ломалась не первый раз. С полгода уже преследует эта перманентная неприятность. И не просто... как их? — ну, в народе их "блинами" называют, — перегорали, а что-то в самой проводке или в реле.
После жэковского мастера плита проработала недели две и снова отключилась. Елена, встретив на лестничной площадке соседа-электрика, попросила его посмотреть. (Самого Гаврилова тогда дома не было, и он, узнав, естественно отругал жену, разъяснил, какой опасности она подвергла себя и детей, впустив домой малознакомого, да к тому же такого — из низового слоя, явного алкоголика.) Так или иначе, сосед плиту починил и вот месяцев пять не знали хлопот...
Понимая, что Елена, как большинство уверенных в своей правоте, — не глобальной правоте, а мелкой, сиюминутной и потому на первый взгляд первостепенной, — не отступит, а спор может привести лишь к скандалу, Гаврилов направился в прихожую, для вида сопротивляясь:
— Ничего это не даст... Снова на месяц — другой... Какой он работничек... Вчера вечером, через стену слышал, у них опять пьянка-гулянка была. Песни горланили, ржали, не давали сосредоточиться... Вообще, пора новую плиту покупать...
Беспристрастно осмотрел себя в зеркале. Вид приличный, бородка со времени утренней подбривки еще сохранила цивилизованный вид, волосы гладко уложены, одет тоже на зависть любому — новенький блестящий тренировочный костюм "Reebok", на ногах шлепанцы с белым мазочком — знаком фирмы "Nike".
— Ты, пожалуйста, сама поговори, — полувелел, полупопросил жену, — а я рядом... Ты же знаешь, не могу я общаться с такими...
Еще бы, Елена лучше всех в мире знала его позицию и откровенно была рада хотя бы тому, что Станислав
Открыла, видимо, супруга электрика. В застегнутом на одну пуговицу вылинявшем халате (рыхлая, желтая грудь, заплывшие жиром ноги на всеобщее обозрение), волосы, седоватые и сухие, растрепаны; и дверь распахнула широко, морщинистое лицо искажено улыбкой. Но увидела соседей, ойкнула и толкнула дверь на них. Исчезла, как привидение.
Станислав Олегович, подавив приступ тошноты, тем более острый, что из квартиры несло чем-то протухшим, с трудом заставил себя не убежать домой. Укоризненно взглянул на Елену, она в ответ, виновато и умоляюще, на него...
Дверь распахнулась вновь. Супруга электрика была уже более-менее в человеческом виде — по крайней мере халат застегнула.
— Извиняюсь, что я так... Здравствуйте! — затараторила. — А я думала, это мой. Уж так, по-семейному... Еще раз пардону!
— Мы, собственно, гм, — перебил Гаврилов, — к вашему мужу. Так его нет?
— Должен вот с минуты быть на минуту. Он вообще-то аккуратно приходит.
— Тогда простите за беспокойство. — И Станислав Олегович развернулся к приоткрытой двери своей уютной квартиры.
— А что случилось-то? — вдогон голос супруги электрика. — Может, передать чего?
— Да нет, спасибо, — бросил Гаврилов через плечо.
И тут жалобно встряла Елена:
— У нас, понимаете, плита опять отказала. Ваш муж ее как-то ремонтировал, может, как придет — посмотрит. А? Мы рассчитаемся...
"И речь до чего изменилась! — поморщился Станислав Олегович. — Да, приучены мы под этих мимикрировать. И не отличишь".
— А, ну это! — перекрыл его мысли почти вскрик соседки, беззастенчиво жадный (калым почуяла!). — Я уж думала... Ясно, скажу. Чего же...
— Спасибо! — заунижалась дальше Елена. — Так мы ждем?
— Аха, я сразу пошлю, как явится.
— Спасибо вам, спасибо огромное!..
У порога Гаврилов пропустил жену вперед, вошел сам, захлопнул обитую дерматином с обеих сторон, тяжелую дверь. Елена, чувствуя, что муж на взводе, юркнула к детям.
Он постоял в прихожей, отдышался, огляделся. Вроде все как обычно. Порядок, чистота, в воздухе легкий аромат освежителя. Доносятся радостные голоса играющих сына и дочери. Но спокойствия нет, пальцы подрагивают, в горле застрял горький шершавый комок... Чтобы успокоиться, Гаврилов еле слышно прошептал свои любимые стихотворные строчки нелюбимого, в целом, поэта:
Вот придет водопроводчик
И испортит унитаз,
Газовщик испортит газ,