Газета "Своими Именами" №28 от 10.07.2012
Шрифт:
2-3 августа 2010 года по Пятому каналу телевидения во время передачи «Суд времени. События осени 1993 года. Выход из тупика или крах демократического проекта России?» ответчик позволил себе высказать в адрес защитников Верховного Совета Российской Федерации, в числе которых находились и истцы, слова не соответствующие действительности.
На шестой минуте передачи он заявил: «В то сложное время в Белый дом со всей страны сбежались бандиты и мятежники». Через час 19 минут повторил: «Из Белого дома по всей Москве распространялись бандиты и мятежники». К концу передачи в час 32 минуты сделал заключение:
Толковый словарь русского языка (авторы С.И. Ожегов и Н.Ю. Шведова, год издания 1993) определяет бандита как вооруженного грабителя. Статья 209 Уголовного кодекса Российской Федерации квалифицирует бандитизм как создание устойчивой вооруженной группы (банды) в целях нападения на граждан или организации, а равно руководство такой группой (бандой).
В то время во многих средствах массовой информации отмечалось об отсутствии наличия какого-либо оружия у защитников Верховного Совета Российской Федерации, в том числе не было оружия и у нас. Также мы не могли нападать на кого-либо, так как находились в плотном кольце блокады.
В еженедельной газете «Речь» №1, ноябрь 1993 года в статье «Как это было» автор Ю. Игонин пишет: «С 21 сентября после выхода антиконституционного указа Ельцина №1400, обстановка вокруг Дома Советов искусственно нагнеталась. Проельцинские радио, телевидение, газеты уверяли людей, что в Белом доме под прикрытием до зубов вооруженных озверевших боевиков засели реакционные - поэтому и распущенные - Верховный Совет РФ и съезд, состоящие в основном из бывшей партноменклатуры, посему опасность для жителей Москвы-де очевидна.
Ложь! Как один из многих десятков журналистов, бывших у Дома Советов с 21 по 27 сентября (с 28-го кольцо ОМОНа замкнулось), свидетельствую. Ни в одном из выступлений с балкона Белого дома руководителей ВС РФ, лидеров политических партий перед многотысячной толпой митингующих не было призывов к насилию. Возгласы отдельных провокаторов (а их там было немало), зовущих к «решительным действиям», поддержки не получали. Более того, некоторые из них решительно изгонялись за пределы площади, как и тех, кто был в нетрезвом виде.
За семь дней многочасовых пребываний там лишь дважды я видел автоматы у командира полка обороны, сформированного из добровольцев и получившего законный статус воинского подразделения от А. Руцкого.
Правда, многие из защитников Дома Советов были вооружены палками.
Да. Да. Палками. А подавляющее число присутствующих там были вообще без оружия».
В этой же газете Татьяна Корягина в статье «Полет над пропастью, или О событиях сентября-октября 1993 года», в частности, отмечает: «Лично ко мне В. Анпилов обращался примерно через неделю после 21-22 сентября с тем, чтобы 10-й Чрезвычайный съезд народных депутатов России принял бы решение о вооружении народного ополчения. На мой ответ, что съезд не пойдет на это, последовали укоряющие слова о том, что депутаты бросают безоружных людей против вооруженного ОМОНа. Что это предательство по отношению к гражданским лицам, пришедшим под стены Дома Советов защищать Конституцию. Я, помню, тогда ответила, что если мы, депутаты,
Вероника Кононенко в статье «За что нас расстреляли», газета «Советская Россия» №122, 23 декабря 1993 г. рассказывает о защитнике Верховного Совета, потомственном рабочем издательства «Правда» (ныне «Пресса») Равиле Девятьярове: «Больше двух месяцев он лежит с тяжелейшим огнестрельным ранением бедра и проведёт в больнице ещё неизвестно сколько. Позади неделя между жизнью и смертью в реанимационном отделении. Потом сложная операция. Его мучает боль и физическая, и самая страшная - душевная. То, что он видел и пережил, не забудется».
Далее со слов Равиля она пишет: «Утром четвертого октября ребята пришли нас сменить, но я остался, - продолжал свой рассказ Девятьяров.
– Во многих газетах пишут, что у Белого дома собрался один сброд, пьяницы, хулиганы. Не верьте - гнусное вранье! Я познакомился там с прекрасными людьми, смелыми, умными, самоотверженными, и не захотел их оставить.
В 6 часов 30 минут 4 октября на Белый дом и безоружных ополченцев, преградивших подходы к нему, было брошено 3 тысячи солдат и офицеров, 10 танков, 80 БТР, 20 БМП, 15 БРДМ, свыше 60 БМД.
Это я позже из прессы узнал. А тогда мы, услышав стрельбу, выскочили из палаток и вытянулись в цепочку. Стояли ошарашенные. Никто не мог поверить, что на нас бросят наших же братьев и сыновей... Замерли и бронемашины. По-моему, в них и рядом, и с ними не было военных, а какие-то люди в камуфляже...
– Они видели, что вы с пустыми руками?
– Конечно, я крикнул: «Вы свои?» и тут без всякого предупреждения снова раздались выстрелы. Мы бросились за палатку, потом поползли вдоль забора к подвалу спорткомплекса. И в это время от Горбатого моста пошла вторая колонна БТР, отсекая «живую цепочку» от Дома Советов. Эта колонна расстреливала нас в упор, метров с пятидесяти. Из Дома Советов ответных выстрелов не было».
В газете «Литературная Россия» 29.10.93 г. №39 в разделе «По страницам региональных изданий» даётся перепечатка статьи «Стратегия развала России» из газеты «Советская Калмыкия», 9 октября 1993 г. №115, с рассказом президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова о сентябрьских-октябрьских событиях в городе Москве. В частности, он отметил: «Я говорю как живой свидетель, что там увидел. Мы ходили, проверяли посты: служба шла нормально, дисциплина жесткая, никакого оружия там близко не было. Все искал бандитские группировки, думал где же они? Но никаких бандитских группировок там не было».
Газета «Завтра» №27(32) опубликовала письмо защитницы Верховного Совета РФ Валерии Воронцовой под заголовком «Я кричу по ночам». В нем она пишет: «Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Завтра»!
Осенью 93-го года я была у Белого дома (может, кто-то помнит зеленоглазую блондинку Леру). Пришла туда потому, что ненавижу ложь, цинизм, подлость, ограниченность, тупость, человеческую жестокость, хамство - короче, всё то, чего в избытке у г-на Ельцина, его приспешников и его режима. Пришла потому, что верила Руцкому, потому, что всегда уважала Хасбулатова (правда, сначала не понимала, что может быть общего у такого интеллигентного, умного человека с этим ничтожеством Ельциным).