Газета "Своими Именами" №31 от 30.07.2013
Шрифт:
РОМАНСЫ МИРОВЫХ ФИНАНСОВ
Волна проблем, накрывающая один экономический регион за другим, неизбежно потребует появления новой идеологии существования мировой социально-экономической системы.
Идеи кейнсианства после Второй мировой войны вытеснили доктрину марксизма, но и сами были замещены принципами неолиберализма в 1970-х. Что и открыло дорогу современному финансовому капитализму, пишет британский экономист Роберт Скидельский.
Об отрыве финансовых систем от реальных нужд экономики активно заговорили с кризиса, начавшегося в 2008 году. Но проблема далека от разрешения,
Что сегодня мы видим в самой большой экономике мира? Благодаря программам стимулирования американская экономика быстро восстановилась: реальный рост ВВП наблюдается с середины 2009 года; индекс Доу-Джонса вернулся на предкризисные отметки. Высокодоходные домохозяйства, потерявшие в начале кризиса, к исходу первого квартала 2013 года не только восстановили потери, но и прилично увеличили балансы. Прежде всего за счет того, что их доходы большей частью определяют ценные бумаги. Доходы среднего класса восстанавливаются намного медленнее, а главный капитал определяют не акции, а стоимость жилья. Но и здесь есть повод для оптимизма: цены на недвижимость в мае показали наивысшую динамику за семь лет.
Все это — по контрасту с Европой — позволило комментаторам обвинять ЕС в неэффективных подходах. Имя Кейнса вновь было вынесено на знамя, европейцам бесконечно напоминали его наставления: сокращать расходы можно в момент экономического бума, а не в момент спада. «Исключение фискальных и монетарных стимулов в 1937 году, думается, остановило восстановление экономики и вызвало падение, которое не было преодолено до конца Второй мировой войны, — говорится в докладе исследовательского центра конгресса о состоянии экономики США и последствиях кризиса. — Оппоненты дальнейшего стимулирования утверждают, что увеличение правительственных долгов приведет к снижению экономического роста в будущем, в то время как сторонники считают, что дополнительное стимулирование — подходящая краткосрочная политика».
Снижение налогов, резюмируется в докладе, вкупе с накачиванием финансовой системы ликвидностью остановило рецессию, помогло избежать депрессии и вернуло в США рост, хоть и не столь буйный, как в другие послекризисные годы послевоенного периода.
Иная ситуация в Европе. В конце июня там завершился политический сезон. Завершился судьбоносным и в то же время самым спокойным, как было подмечено, за последние три года саммитом ЕС. Следующее событие — выборы в Германии в сентябре. Именно они могут определить судьбу еврозоны на ближайшие годы — на Германию, главный двигатель евроинтеграции, возлагают основные надежды.
Два ключевых результата саммита: принят семилетний бюджет ЕС и новые решения по банковскому союзу. В чем их суть? К концу будущего года Европейский ЦБ должен стать единственным контролером более чем 6 тыс. банков еврозоны.
Следующим шагом планируется наделить его единоличным правом издавать банковские решения, чему еще сопротивляются некоторые страны ЕС. Дальше — единая для всей еврозоны гарантия банковских депозитов. Хотя пока идея не нравится странам Северной Европы и Германии. Оно и понятно: ныне банковское регулирование находится по большей части в компетенции национальных правительств. Платить
Потому что уже решено: за провалы банков будут расплачиваться не правительства, а акционеры банков, инвесторы и держатели крупных депозитов свыше 100 тыс. евро.
Министры финансов ЕС обсуждали эту тему накануне саммита больше семи часов, к ночи выйдя на согласованные рекомендации лидерам. То есть опыт Кипра могут распространить на весь Евросоюз уже через несколько лет — на национальном уровне опыт спасения банков не через деньги налогоплательщиков должен начать применяться с 2018 года.
Когда весной ЕС впервые сообщил, что не будет спасать «сомнительные» кипрские депозиты свыше 100 тыс. евро, экономисты предупредили: плохой прецедент. Единожды испробованный, он может показаться слишком заманчивым для других.
Действительно, невозможно бесконечно спасать финансовые институты, набравшие долгов, с помощью средств бюджета. Во-первых, это провоцирует дальнейшую безответственность банков. Во-вторых, бюджеты попросту не в состоянии более кого-то спасать — самих бы кто спас.
Однако никто не ожидал, что «кипрский рецепт» может быть принят на вооружение столь быстро. Да, в нем есть логика. Действия планируются в рамках банковского союза. Лишь одна структура должна иметь полномочия заниматься банкротством или спасением банков еврозоны. Еврокомиссия вскоре представит предложения на сей счет. Затем уже упомянутый единый банковский надзор.
Предпринимается попытка не допустить финансового распада Европы и сделать ее по-настоящему финансово единой. Соответственно, если все договариваются о строгих правилах достаточности капитала, сбалансированности рисков, доходности и т.д., акционеры и инвесторы тоже должны в этом участвовать.
В решении есть колоссальная опасность подорвать доверие ко всей европейской банковской системе со стороны обеспеченных граждан и бизнеса. Не низкодоходные прослойки обеспечивают конкурентоспособность и рост экономик. Всё же лидерство страны обеспечивают успешные практики. С другой стороны, стремиться к таким практикам и побуждают решения Евросоюза. И наконец, бежать всё равно некуда. Преуспевающий француз или средний бизнес из Италии вряд ли станут переводить деньги в банки развивающихся стран, где риски выше. А практика офшоров, весьма вероятно, скоро практически прекратит свое существование: в условиях кризиса и катастрофической нехватки денег на офшоры ополчились правительства всех западных стран.
Однако все эти намерения не дают ответа на вопрос, какой тип экономик появится в результате. Одни говорят: можно обвинять Еврокомиссию в недееспособности, но не она определяет производительность стран. Скажем, конкурентоспособность Франции прежде всего в руках французского правительства, а не Брюсселя. Однако малый и средний бизнес Южной Европы сейчас фактически лишен доступа к кредитным ресурсам в отличие от северных стран, что делает его позиции заведомо менее конкурентными. Для успешного развития Евросоюзу придется преодолеть эту финансовую фрагментацию, восстановить полноценные межбанковские отношения и обеспечить бизнесу равный доступ к кредитным ресурсам.