Газета "Своими Именами" №32 от 07.08.2012
Шрифт:
Идея ответственности высшей государственной власти перед избравшим её народом - основная фабула книги «Кнут народа» – вот что пугает нынешнюю госвласть, а не надуманный «экстремизм» в отношении людей с черной … и московских «туземцев», трудолюбие в которых «должны» воспитать «хохлы».
А как же по поводу злополучных высказываний и выражений, которые, по мнению суда, «направлены на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека, либо группы по признакам национальности и происхождения»? И поэтому, как записано в решении от 16.01.12 г., указанная книга, которую, не видел суд, принявший решение, и не исследовал её, является экстремистским материалом?
Однако вначале хотелось бы обратить внимание на то, что особый цинизм действию, которое происходило в Хорошевском районном суде и которое менее всего походило на правосудие, придает фраза в мотивировочной части указанного решения: «Доказательств обратного третьим лицом, согласно ст.56 ГПК РФ, не представлено».
Повторюсь, согласно ст. 56 ГПК РФ «Обязанность доказывания»
«1. Каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом.
2. Суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались».
А согласно ст. 38 ГПК РФ, «Сторонами в гражданском судопроизводстве является истец и ответчик».
Почему представитель Мухина Ю.И. – третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований и не указанный судом на чьей оно стороне (а ответчика в материалах дела, как указывалось выше, не было) должен был что-то доказывать?
Такой вот казус создал Хорошевский суд, проявивший неуёмное рвение в выполнении заказа. Те, кто часто участвовал в гражданских процессах, знает - такие процессы длятся месяцами, а то и годами. За это время суд хотя бы определяется с составом лиц, участвующих в деле, в первую очередь, со сторонами. И далеко не все решения, принимаемые судами, неправосудные. Например, по соседу, который залил квартиру соседа или взял долг и не отдал.
Иное дело заказные дела. Тут принципы правосудия уходят на третий план. Решения принимаются, исходя из принципа заданной целесообразности.
Как указано выше, суд апелляционной инстанции также отказал в праве автора спорной книги быть стороной в процессе.
Суд апелляционной инстанции отказал представителю Мухина представить на исследование суда в качестве своего доказательства высказывания и выражения автора книги, определяющие её смысловое содержание, а также устанавливающие логический контекст тех высказываний и выражений и опровергающие доводы истца.
Это процессуальное нарушение, которое также может быть предметом последующих стадий обжалования судебного решения, а также обстоятельство, указывающее на пристрастность суда.
Ибо отказав лицу, участвующему в деле, огласить те значимые для ответчика обстоятельства из содержания книги и представить по ним свои объяснения, суд нарушил принципы оценки доказательств, основанные на их всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании (ст.67 ГПК РФ).
Такой суд в таких делах, обосновывая решение на неких отдельных высказываниях, не желая исследовать, в какой связи они сделаны, уподобляется тому самому «чукче», который «что видит в тундре, о том и поет».
Некие поистине заинтересованные лица выбрали определенный алгоритм действий. Из всего текста материала выбирают наиболее «ужасные» «высказывания, выражения, их сочетания», в которых хотят увидеть «направленность на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека, либо группы лиц по признакам национальности и происхождения, а именно украинцев русским, кавказцев русским» (как в вышеуказанном деле), либо другие признаки экстремистской деятельности из ст.1 Закона об экстремизме и передают их на исследование лингвистам – специалистам (экспертам). Причем ставят перед этими специалистами – лингвистами (экспертами) правовые вопросы, связанные с уже данной ими оценкой деяния как экстремистского. А чтобы лингвисты не «парились», ограничивают их исследованием только этих высказываний. Специалисты (эксперты), поняв направленность заказа, получив от заказчика оплату за услуги, выполняют его, трансформируя предположения заказчиков в утверждения.
Эти утверждения в дальнейшем становятся «аксиомой» для суда. Оправдывая свое решение цитированием выводом заключения эксперта (специалиста), судьи записывают, как правило, следующее: «Суд отмечает, что заключение не является экспертизой, однако у суда нет сомнений не доверять вышеуказанному психолого-лингвистическому исследованию, поскольку оно проведено квалифицированными специалистами, перед проведением экспертизы (?) предупреждались об уголовной ответственности по ст.307 УК РФ» (стр.3 Решения от 16.01.12 г. судьи Бабенковой Т.Л.). Кстати, специалисты оказались вполне квалифицированными, ибо оговорили свою ответственность необходимостью проведения детального исследования всей книги для более корректного ответа.
Впрочем, когда судьи не уверены в ангажированности экспертов, они способны уйти от необходимости её проведения, как в анализируемом случае в суде апелляционной инстанции.
Но даже не исследовав контекстную часть книги, а только отрывок текста на страницах 220-221, исключительно по которому проводилось психолого-лингвистическое исследование, обладая только знаниями русского языка в объеме программы средней школы советского времени, можно понять цель и смысл высказываний, выражений и их сочетаний, исходящих от автора, то есть их направленность. Саркастическая форма их подачи определяется полемикой с неким оппонентом из «русских националистов», озабоченным засильем «черно…х» (автор потому дает это слово в кавычках) в Москве и предлагающим принять закон об ограничении присутствия иностранцев в России. Возражая против такого закона о выселении иностранцев, шутливо называя местное население Москвы туземцами, к которым автор относит и себя, которое из-за нежелания работать на не престижных и тяжелых физических работах, фактически добровольно отдало рабочие места иностранцам, автор фантазирует на тему последствий такого выселения. Для остроты восприятия использует прием - принять мифический закон о привлечении туземцев к работе и анализирует последствия принятия такого закона. Смысловое содержание данного фрагмента текста - высказанное мнение автора о том, чего не понимают «русские националисты» - «почему мы, русские, вырождаемся». То есть в данном отрывке присутствует критическое отношение к современным русским, в том числе к произволу «ментов», и критика мировоззрения «русских националистов» относительно негативных характеристик различных групп населения по национальному признаку. Другой интерпретации текста у человека, понимающего русский язык, быть не может.
А чтобы это не стало очевидно в ходе судебного исследования, суд апелляционной инстанции отказал адвокату в правоте огласить главу книги со спорным фрагментом текста, концовка которой подводит итоги полемики автора с «русскими националистами» и включает выводы автора по этой полемике, что практически сводит на нет заключение специалистов о якобы агрессивности фрагмента данного текста, «содержащего высказывания, выражения, их сочетания, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека, либо группы лиц по признакам национальности и происхождения, а именно украинцев русским, кавказцев русским».