Газета "Своими Именами" №49 от 06.12.2011
Шрифт:
Однако Дегтярёвым и Шпагиным уже был создан крупнокалиберный пулемёт, получивший известную аббревиатуру ДШК, образца 1938 года. Хотя правильнее было бы отштамповывать на его корпусе другую дату – 1929 год. Конструктор замысливал своё детище как пулемёт поддержки пехоты, как зенитный и танковый. Как известно, «красный Бонапарт», он же «невинно убиенный» маршал Тухачевский, его подельщик Уборевич и прочие репрессанты ничего и слышать не желали о зенитных системах иного свойства, кроме как о счетверённых «максимах» или неавтоматических 76-мм пушках, установленных в лучшем случае в кузовах грузовиков ЗИС-5. Крупнокалиберный пулемёт Дегтярёва до сих пор состоит на вооружении почти 40 стран, среди которых очень солидно смотрятся Финляндия, Израиль, КНДР (прошу прощение за то, что Израиль «обидел» вторым местом). Несмотря на ограниченный боезапас всего 50 выстрелов, пулемёт отличают следующие выгодные качества: калибр 12,5 мм, что позволяло без труда пробивать 15-мм броню, начальная скорость пули 840-860 м/с и – не удивляйтесь! – темп стрельбы 600 выстрелов в минуту.
Что интересно, ГАУ тормозило запуск системы по причинам, отчасти обоснованным: громоздкий на 30 выстрелов съемный барабанный магазин, устанавливаемый сверху, а также – как всегда! – низкую скорострельность. Последний «вердикт» был излюбленным доводом Уборевича, что «запорол» первый советский пистолет-пулемёт ППД-38, созданный Дегтярёвым на полигонных стрельбах. (Хотя в своих мемуарах «На службе Отечеству» другой маршал, К. Мерецков. увлечённо описывает, как его наставник любил автоматическое оружие и сколько внимания ему уделял, факт остаётся фактом: было заказано всего 300 единиц для высшего командного состава, что, согласитесь, немного того… Не по белкам же они садить очередями собирались в Серебряном бору или Беловежской пуще!) Дегтярёв этот вопрос доработал, но оставил прежним темп стрельбы. Кроме того. он оставил прежним вес: 33,5 кг, а также 105 кг на колёсном станке. В этом можно и нужно соглашаться с Мухиным, когда он приводит такой пример: «Причём станками 7Т3 Степанова они (пулемётчики ПКМ. – Ю.М.) не пользуются, не применяют и оптику, чтобы как можно больше облегчить оружие для свободы маневра» (??) «… пулеметчики, будучи перегруженными, избегают надевать бронежилеты» не мудрено, ПКМ и без патронов весит 15 кг. Но зачем все это?! Зачем уродовать пулемёт, очень точно стреляющий со станка с большого расстояния, зачем брать его в руки, когда точности стрельбы не будет никакой? Потому что «в процессе боя нередко пулеметчик, меняя позицию, на ходу ведет огонь с бедра (по примеру Рембо). Смысл такой стрельбы только в том, что она заставляет противника уткнуться в землю…»
При этом Мухин сравнивает характеристики германских «универсальных» пулемётов времён Второй мировой войны, а также советских РПК-47 и РПК: «То есть русский пулеметчик по-прежнему не уничтожает противника издалека, а атакует его (не подавленного ни артиллерией, ни собственным огнем) в стрелковой цепи».
Но, во-первых, позвольте Вас спросить, Юрий Игнатьевич, чья это головная боль – «не подавленного ни артиллерией, ни собственным огнем»? Крупнокалиберные «машинки» вроде ДШК и ПКСМ установлены специально на станки и предназначены для подавления огневых точек с дистанций 1000-2000 м. Особенно если на них установлена оптика. Если её нет, то надо ловить в прицел вспышку и жать гашетку в этом направлении. Стрелять, конечно, лучше одиночными – можно растратить за секунды весь БК. Это Вам бывалые ветераны всех «локалок» скажут, особенно те, кто увлекались, чувствуя себя снайперами-пулемётчиками. Как говорится, по первой… Во-вторых, подавление целей артиллерией это искусство, как Вы правильно пишете в «Армии победы», не столько артнаводчика и командира батареи, но артразведчика, арткорректировщика в цепи и на НП, а также данных в сумме всех видов разведки, включая полковую и агентурную. В Чечне это не работало по причинам элементарным: в начале первой чеченской руководство Минобороны и ГШ открыто разводило руками – наши планы попадают к Дудаеву! А они все – пардон! – не из единого «курятника», не единую форму курсантов, а впоследствии и генералов носили? По этому вопросу даже не стоит долго дискутировать - куры «зашмеют»…
Другой талантливый советский конструктор, С.Г. Горюнов, в 1943 году предложил в серию свой станковый пулемёт (СГ-43) калибра 7,62-мм, под унифицированный патрон трёхлинейки. Вес корпуса составил всего 14 кг, на станке, правда, опять вышло «боком» (на колёсном: 36,9 кг, на треножном – 27,2 кг). И тем не менее – другие характеристики также поражают воображение. Так, при скорострельности 600-700 выстрелов в минуту сохранялась дальность лучших образцов в 2000 метров (2300 – для пули с утяжелённым сердечником) и начальная скорость полёта – 800 м/с. Боекомплект тоже оставался предметом гордости – 200-250 выстрелов. Этот пулемёт решили с 1943 года выпускать на замену «Максима», но и последний продолжал выпускаться до конца войны.
При этом требование к стрельбе из пулемёта Горюнова станкового были следующими: для одиночной – 4 патрона должны попасть в круг диаметром 15 см, для очередями – не менее 8 патронов из десяти – в круг до 20 см. В обоих случаях средняя точка отклонения составляла лишь 5 см. Это говорит не только о высоком уровне подготовки пулемётчиков в РККА, но и высоких требованиях, которые советское руководство во главе с И.В. Сталиным предъявляло к выпуску автоматического оружия. На эти же показатели прошу обратить внимание «сзади» – когда заходит речь о применении современных РП в первую и вторую «чеченскую»…
Что касается возросшей роли ручного оружия, то она стала возрастать ещё на полях Великой (Первой мировой) войны. Вы правильно показали на примере фото, как трудно было тягать «максим» в цепи: первый номер бежит со стволом-кожухом на плече, второй поспевает за ним с колёсным станком Соколова на спине. И всё, как у покойного Никулина: взяли с улыбкой брёвнышко, с улыбкой понесли… И всё – под огнём противника. Посему Россия стала закупать ещё в ходе этой войны в массовых количествах американские «Льюисы» (излюбленные нашими кинорежиссёрами) и прочие французские системы вроде «Шоша». И надо отдать должное, первый советский «ручник» Дегтярёва появился с одобрения ГАУ уже в 1927 году. На удивление быстро, казалось бы! Но и тут не обошлось то ли не без курьёзов, то ли не без очевидного вредительства с элементами диверсий. Итак, что собой представлял этот простой жизнеспособный ручной пулемёт? Его действие было рассчитано, как и у всех собратьев, на энергию отвода пороховых газов выстрела на поршень, который приводил в движение затворную раму. Она в свою очередь захватывала из диска и досылала в ствол патрон. Экстракция гильзы происходила через нижний отражатель.
Примерно тот же принцип, что использовался в советских автоматических винтовках СВТ-40. Затвор был поршневой: энергия выстрела служила автоматом подачи следующего патрона из 10-зарядного магазина. Остаток пороховых газов выходил из ствольного кожуха с конденсатором. Его надо было обязательно чистить, иначе энергия выстрела переставала «гулять» и отдачи не получалось. Но бойцов этому почему-то в начале войны учили плохо, и «эсвэтэшки» очень часто выходили из строя. На самом деле бросали прекрасные образцы, которые подбирали и приводили в порядок немцы. И на ряде снимков тех времён «гренадирс» запечатлены с СВТ-40.
Как уже говорилось, питание осуществлялось из дискового магазина в 47 выстрелов («тарелки»), в котором патроны были расположены слоями – к центру. При этом темп стрельбы составлял 500-600 в/м. Селектор перевода с автоматики на одиночный выстрел отсутствовал, что было основным недостатком. Авторы убеждены, что при его наличии, а также при установки оптического прицела «дегтярь» мог выполнять функции снайперской автоматической винтовки. А дальность ведения огня у него была высокая – 1200 м.
Но, пожалуй, основным и главным недостатком ПД-27 была возвратная пружина. Она располагалась под стволом и быстро перегревалась в ходе боя. По этой причине ствол также часто менялся. Но в отличие от «мгушек» для этого требовалась специальная отвёртка и, кроме того, рукавицы от ожогов, но не асбестовые. Правда, в 1944 году появился ДПМ («Дегтярёв пехотный модернизированный», индекс ГАУ — 56-Р-321М), у которого конструктор произвёл несколько существенных модернизаций. Во-первых, он убрал возвратную пружину в приклад, да ещё спрятал её в специальную трубу. Во-вторых, у пулемёта появилась удобная пистолетная рукоять и более удобный спусковой крючок. Кроме этого, «ручник» оснастили несъёмными сошками, которые невозможно было потерять в горячке боя. И, наконец, главное изменение – у ПД ствольная коробка стала крепиться к казённой части специальной защёлкой, как у MG. Это позволило только начиная с 1944-го быстро заменять изношенный ствол в горячке боя. До этого детище талантливого Дегтярёва приходилось вульгарным образом бросать или таскать за собой. Причём до тех пор, пока расчёт не достигал полевых ремонтных мастерских, где могли выполнить операцию замены. Как вы понимаете, эффект от «использованного» пулемёта мог быть только один – в качестве боевой дубины…
Нам непонятно одно: как Василий Алексеевич Дягтерёв мыслил себе активное боевое применение своего детища с такими конструктивными недоработками? Хуже скажем – с таким вредительством… Ведь самый массовый ручной пулемёт по идее должен стрелять довольно интенсивно. И изнашиваться тоже. И хотя до темпа износа германских «скорострелок» с темпом 1200 в/м ему было явно далеко, что мешало изменить систему до победы? Или мало попало в руки трофейных MG-34 и MG-42? Неужто так сложно было скопировать такую элементарную деталь, как защёлку на ствольной коробке, которой та пристёгивалась к казённой части? А ведь ПД устанавливался в танки. Интересно, как обходились наши танкисты с заменой стволов, когда совершали боевые прорывы километров на 500 или 1000?