Газета Завтра 193 (32 1997)

Конец лета. В деревнях бьют бычков. Стоял себе посреди луга, ел траву и цветы, смотрел на пролетающих бабочек, лизал протянутую руку хозяйки, подставлял пятнистую спину теплым дождям. В один прекрасный день подкатил ревущий грузовик. Мужики из кузова спустили доски, привязали бычку на рога веревку и ударами палок, с руганью погнали на борт. Ревет, не понимает, что с ним делают, а его вгоняют в зловонный кузов, крепят в распоры. И бычок, оторванный от родных лугов, чует близкую смерть, не понимает, откуда она и за что, мычит, а его увозят на бойню.

Так и народ — умирает, стонет,

обливается слезами, бестолково в разные стороны мотает головой. А его бьют дубьем по хребту, гонят в смертную колымагу, и он идет, упирается, не понимает, откуда и за что ему смерть, кто его палач и мучитель.

В своем отчаянии начинает винить в случившемся, кого бы вы думали? Не Чубайса с Немцовым, не Ельцина с дочками, не расплодившегося в несметном количестве Лившица, а своего лидера, взращенного им, выстраданного, поставленного им же, народом, во главе оппозиции. И вот уже капиталист-коммунист Семаго выступает с публичной критикой оппозиции в газете ее противников. И вот уже молодые комсомольцы-революционеры, коим число полтора человека, грозящие кулаками царским монументам, открывают охоту на Зюганова. И вот уже известный писатель с открытой трибуны разочарованно о нем отзывается. И все это мгновенно и жадно хватают острыми клювами НТВ и “Известия”, и враги, оснащенные миллионными тиражами, умными пропагандистами, используя нетерпение и усталость людей, плодят миф об усталости самого оппозиционного лидера.

Но лидер не устал. Он находится в страшном огненном фокусе сжигающих его общественных противоречий и сил, дорожа каждым малым, незаметным для глаз приобретением, каждой новой ячейкой сопротивления, каждой новой, пусть крохотной группой, включенной в борьбу, не подавая вида, как велик риск потерять все разом. Отдать на растерзание маньякам и палачам 93-го года безоружный, незащищенный законом народ. Будем искренни: готов ли народ к открытому сопротивлению убивающей его власти? Сколько сотен стариков выходит перекрывать Транссибирку? Сколько десятков пошло на Москву после полугодовой страстной проповеди Анпилова? За сколько сребреников продалась атомная элита Арзамаса-16, проголосовав за Склярова?

Смысл сегодняшней общероссийской политики в том, что против Чубайса, срезающего американской секирой 1,5 миллиона русских голов ежегодно, складывается общенациональный фронт. Это прежде всего народно-патриотическая оппозиция. Это и губернаторы умертвляемых регионов: не только из “красного пояса”, но и Наздратенко, и Россель, и Лужков — несомненный лидер Совета Федерации, переставший обниматься с Минелли и Кобзоном и поднявший, наконец, русский флаг. Это и армия, крикнувшая “Нет!” устами Рохлина. И директора предприятий. А теперь уж и группа банкиров, облапошенная дружком Чубайса Потаниным. И осторожный, в немецком пиджаке, бормотун Черномырдин, чья ненависть к Чубайсу повышает давление в газовой трубе атмосфер на сто.

А в этом месиве интересов и целей, при видимой пассивности народа, действует лидер, вступая в альянсы и временные соглашения, выбирая союзников и партнеров, уклоняясь от прямых ударов властей, сберегая Думу и штабы оппозиции.

Чего, скажите на милость, стоит кафедральный призыв Бабурина начать мирную национально-освободительную революцию? Где он видел такую? В Палестине, в Мозамбике, в Анголе, где земля красна от крови революционеров? Только поза, красивый жест, декларация.

Не станем торопиться с капризной критикой. Лидер — не эстрадный певец, который должен нравиться зрителю, а если хоть на миг не потрафил, его готовы освистать и забыть. Лидер — это наши с вами огромные труды и жертвы, наши ожидания и молитвы, брошенные в общую шапку копейки. Лидера взращивают медленно, как сильное дерево. И его нельзя косить, как траву. У

лидера есть обязательства перед народом. Но и у народа есть обязательство перед лидером. И это обязательство в том, чтобы беречь лидера, хранить, взращивать до решительного часа.

Горе нам, если этот час пробьет, а мы недосчитаемся лидера.

Горе бестолковым бычкам, которых злой и беспощадный погонщик гонит бичом на бойню.

* Деноминация оставляет народу как обычно — два ноля.

* У России есть свой Че. Черномырдин.

* Лужков: “Тяжела ты, кепка Мономаха!”

Александр Коржаков:

— Александр Васильевич, поздравляем с выходом книги. Вам на память — значок газеты “Завтра” и от нее же — два-три вопроса. Что делать дальше России с Ельциным?

— Уже ничего. Все завершится естественным путем…

— И как скоро?

— Так я же не врач.

— Но он успеет прочесть вашу книгу?

— В ней сотни страниц…

— А вы ему ее презентуете?

— С дарственной надписью.

— Вручите лично или пошлете?

— Надо послать.

— Разве еще не послали?

— Гм… Надо послать!

Е. Н.

В. Смоленцев

Итак, как и прогнозировали наши аналитики, заигрывание Рахмонова с оппозицией разрушило и без того хрупкое равновесие в таджикском политическом истеблишменте и сдетонировало новую вспышку насилия и передела власти. Выступавшие против договора с оппозицией полковник президентской гвардии Махмуд Худойбердыев и бывший министр МВД Якуб Салимов объявлены мятежниками, и против них развернуты широкомасштабные боевые действия.

Чем бы они ни закончились, уже сегодня можно с уверенностью сказать, что проигравшей в этих событиях останется Россия. Ее убогая внешняя политика “невмешательства” неминуемо закончится тем, что она будет попросту вышвырнута отсюда фундаменталистами оппозиции, которые очень скоро придут к власти.

Что означают сегодняшние бои в Курган-Тюбе?

Первое — президент Рахмонов пошел на окончательное добивание Народного фронта, который и привел его в свое время к власти (Худойбердыев и Салимов являлись самыми яркими из оставшихся в живых лидеров Народного фронта), тем самым не только устраняя политических конкурентов, но и полностью порывая с идеологией “НФ” — восстановления Союза ССР, социальной справедливости, социалистического уклада общества. Отныне Рахмонов такой же удельный царек, как и соседний Акаев или Назарбаев.

Второе — с разгромом Худойбердыева и Салимова Рахмонов лишается своих самых боеспособных войск и главное — преданности большинства полевых командиров, для которых пример Худойбердыева и Салимова будет весьма наглядным (в смысле того, что бывает с теми, кто становится “излишне” известным и самостоятельным).

Третье — в лице начальника своей гвардии Гафура и командира бригады спецназа Сухроба Рахмонов получает еще двух новых Худойбердыевых, которым он обязан укреплением власти, а значит, зависим.

И последнее. Рахмонов не отдает себе отчета в том, что все вышеперечисленное приведет к обвальному падению его авторитета у населения, еще большему расколу республики на кланы и уделы, а значит, усилению оппозиции и приходу ее к власти.

…Когда Рахмонова с веревкой на шее поволокут на городской рынок, как когда-то Наджиба, он вспомнит и Сафарова, и Салимова, и Худойбердыева. Только тогда это уже ему не поможет…

Наши корреспонденты успели буквально накануне этих драматических событий побывать у полковника Махмуда Худойбердыева. Сегодня мы предлагаем вам очерк о нем.