Газета Завтра 282 (17 1999)
Шрифт:
Разумеется, политики, которые хладнокровно шли на расчленение Югославии и создание условий для ее трагедии, — прагматики. Они рассчитали выгоды и потери и решили, что для них трагедия выгодна. Другое дело — интеллигенция, все эти политологи, социологи, телерепортеры, которые работают на публику и формируют ее мышление. Преступная безответственность этих интеллигентов в том, что они сформировали у среднего образованного человека Запада такие структуры мышления, которые ставят под угрозу само существование человечества. При той разрушительной силе, которой обладает сегодня Запад, влияние на необратимые решения оказывает элита, превратившаяся в коллективного идиота.
ЗИМОЙ 1993 года я был в Испании на совещании
И что же услышали участники от приглашенных из Брюсселя экспертов? Что надо немедленно бомбить сербов и начинать сухопутные действия. Приглашенные военные из НАТО просто взмолились: "Но, господа, это будет кровавая баня!" (цитирую дословно; имелась в виду, естественно, кровь не сербов, а солдат НАТО). Ответом было, трудно поверить, что налогоплательщик отрывает от своего семейного бюджета трудовые (чуть ли написал рубли) франки, марки, песеты и т. д., чтобы содержать армию, и армия обязана удовлетворить желание налогоплательщика. "Но НАТО не имеет технологии для войны на Балканах. Мы готовились к большим танковым операциям на европейской равнине", — военные все пытались повернуть к здравому смыслу. "Технологию можно быстро адаптировать", — уверенно возразил эксперт по международному праву. Генерал умолк.
Тогда я обратился к этому интеллектуалу (как выражаются некоторые реакционеры, "с бородкой клинышком"; когда он вошел, я даже подумал, что это депутат Шейнис, которого я видел по телевизору. Оказалось, ошибся, но сходство такое, будто этим экспертам на каком-то складе выдают лица). Я спросил, каков будет, по расчетам экспертов, ответ радикальных групп в Югославии на вторжение войск НАТО. Он хохотнул: "Они будут недовольны". (Меня принимали за российского демократа, и вопрос был понят как шутка.) Я уточнил вопрос: какие действия могут быть предприняты экстремистами, которые будут мстить, не подчиняясь никакому Милошевичу? Эксперт ответил довольно напыщенно: "Они, видимо, окажут сопротивление, но, по нашим расчетам, оно будет довольно быстро подавлено, хотя, видимо, предполагаемого контингента в 200 тысяч военнослужащих окажется недостаточно". Таковы были запланированные масштабы наземной операции.
Тогда я, чтобы провести маленький опыт над его мышлением, спросил: "А как насчет взрыва небольшого ядерного устройства в небольшом уютном европейском городке — так, для демонстрации?" Что тут было с экспертом. На глазах превратился в испуганного старичка: "Вы думаете, это возможно?" "Я не эксперт, я вас хочу спросить как эксперта: вы знаете, что это невозможно?" "Но мы об этом никогда не думали". Вот тебе на! Собираются утроить войну на уничтожение против православного народа в центре Европы — и не подумали, как будут реагировать экстремисты из гибнущего народа. Они будут недовольны — дальше мысль не идет. Я немного смягчил вопрос: "Можно ничего не взрывать, есть другие средства. Например, рассеять споры бактерий — средний биохимик способен приготовить их у себя на даче. Можно рассыпать над Бонном полкилограмма цезия-137. Это уж совсем не трудно. Вы знаете, кто заказал крупную партию цезия, которую провезли в Германию прошлым летом?" "Но мы об этом никогда не думали". Просто не верится, что судьба народов решается на таком интеллектуальном
Помимо скрытого расизма, снимающего у западного обывателя чувство ответственности за гибель арабов, сербов, албанцев и т. д., важным успехом идеологии стала способность стирать из исторической памяти недавнее прошлое — почти таким же чудесным способом, как стирается текст из магнитной памяти ЭВМ. В 1993 г. одна из постоянных тем западной прессы (да и «кухонных» дебатов) была война в Югославии. Но, поразительным образом, все сводилось к обсуждению событий двух-трехдневной давности, максимум недельной. Абсолютно никого не интересовало, как будто на это наложен запрет, почему началась война, как случилось, что вчерашний доцент университета, сегодня в форме хорватского усташа, вырезает глаза у сербских детей. На все был готов простой ответ: с падением коммунизма началась демократия, высвободилась копившаяся под гнетом этническая ненависть — и, естественно, началась война на взаимное уничтожение. Как будто другого ничего никто и не ожидал.
В неформальной обстановке, за «интеллектуальным» обедом, которым завершаются культурные мероприятия, считалось в тот год хорошим тоном вдруг пригорюниться: "Бедная Босния, десятки тысяч умрут этой зимой…" И вдруг вспыхивает взор доброго либерала, и он швыряет на стол салфетку: "Но, черт побери! Это все же лучше, чем было им жить под коммунистическим игом!" Спросишь: да чем же сегодня лучше? Искреене удивляется: "Как чем? Демократия!" Так пустое идеологическое понятие, в приложении к реальности Боснии даже абсурдное, в мышлении европейского интеллигента перевешивает такую реальность, как смерть и разрушение.
И крайнее раздражение вызывает предложение разобраться, каким же образом пятьдесят лет югославы уживались в мире, масса людей переженилась смешанными браками. Каким образом, все-таки, тоталитарный (это в Югославии-то) коммунистический режим «подавлял» межэтническую ненависть? Может, следовало бы чему-то и поучиться? Куда там! Мирного прошлого как будто и не существовало — ибо не должно было существовать. Это была аномалия, а аномалии западное мышление игнорирует. На том собрании экспертов по Югославии я попробовал «деидеологизировать» вопрос и предложил разобраться в структуре двух систем: Югославия мирная и Югославия воюющая. Каким образом в первой системе действовала отрицательная обратная связь по отношению к конфликтам (они гасились) — и как была создана положительная обратная связь (разжигающая конфликты). Ведь сказать, что демократизация лишь «освободила» естественное стремление разных народов убивать друг друга — это все равно, что сказать: деревянный дом должен сгореть, ибо дерево горит. Поджигатель лишь «освобождает» это естественное свойство дерева. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что публика вполне правильно поняла и приняла эту метафору, и «эксперт» сказал: "Да, это так. Все деревянные дома должны сгореть". И мое замечание, что в "деревянных домах" живет 80 % населения земли, вызвало лишь усмешку. Вот тебе и "наш общий европейский дом".
Нам же пора, наконец, понять, что мы тоже "живем в деревянном доме".
архитектурное освещение световое оборудование 4
Виктор Левченко ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК “МЫШИ КОТА ХОРОНИЛИ”
На хуторе ли Соленом или в городе Краснодаре случаются порой простые истории, которые, если хорошо над ними задуматься, приводят естественным образом к многовещанным обобщениям.
I
Что же произошло?
Повторилась старая, как мир, история о том, как "мыши кота хоронили"… Все повторяется. Ведь если провозгласившие себя патриотами люди не погнушались использовать в борьбе с Виктором Лихоносовым масонские методы генерала Алексеева, спрятав телеграммы в поддержку писателя под сукно или в долгий ящик, как выражались в старину, мы вправе поставить искренность намерений этих граждан под сомнение: с кем вы, господа хорошие?!