Газета Завтра 298 (33 1999)
Шрифт:
И.Р.Шафаревич зовет нас к иному — отказу от державности. Это можно обсудить как вариант на будущее, но к чему разрушать историю! Да, если обойтись льном и пенькой, то не надо было русским трудиться над созданием в Узбекистане современного хлопководства. Допустим, сегодня наконец-то ивановские ткачихи зажили счастливо без хлопка, но зачем же третировать за ошибку полувековой давности!
И.Р.Шафаревич настолько отвергает державность, что вводит в словарь оппозиции понятие “коренные русские земли”. До сих пор это понятие пользовали демократы, особенно успешно — в Нагорном Карабахе. В 1992 году И.Р.Шафаревич выразил удовлетворение тем, что “три славянских лидера” расчленили СССР — отогнали от нас нахлебников с их паршивым хлопком и ураном. Сегодня он подкладывает мину уже и под РФ.
К чему мы придем, мысля в категориях “коренной-некоренной”? К тому, что чуваш за Окой скажет: “Это моя коренная земля”. И если недавно 98% чувашских подростков при опросах говорили, что они — русские (нисколько при этом не поступаясь своей “чувашскостью”), то, почитав И.Р.Шафаревича, они призадумаются.
За державным чувством русских стоят не только идеалы, но и тяжелый опыт и расчет. В наших географических и исторических условиях лишь через империю-семью, а не колониальную империю, мог русский народ вырасти и создать независимое, самодостаточное по ресурсам большое государство. Ни через колонии, ни через рынок русские не смогли бы получить необходимых для независимости средств. Сегодня это видно наглядно. Чего же хочет И.Р.Шафаревич? Чем он нас соблазняет?
ЗА ВСЕМ ЭТИМ стоит главная, на мой взгляд, мысль И.Р.Шафаревича. Мысль давняя и, видимо, для него важная. В этой статье он подводит к ней читателя обиняком, через вторичные проблемы (марксизм, сталинизм, “нерусскость”). А прошлым летом в газетных интервью, данных по случаю юбилея, он подтвердил эту мысль четко: социализм есть противоестественный для человека общественный строй и ведет к смерти. (Хотя и эта бьющая на эмоции метафора заводит в тупик: ведь всякая жизнь есть путь к смерти. Что же теперь, не жить?).
Этот приговор И.Р.Шафаревича социализму, тем более после десяти лет раздумий и наблюдений, очень важен. Из него читатель должен сделать вывод, что для оппозиции мысль о восстановлении основных принципов советского жизнеустройства неприемлема — зачем же возвращаться на “путь к смерти”!
Вообще концы с концами тут не вяжутся. Если социализм — путь к смерти (и капитализм — тоже, это “два пути к одному обрыву”), то в чем же для России путь к жизни? Ведь выбор, помимо капитализма и социализма, невелик: первобытный строй, рабовладельческий, феодализм. Что из этого набора нам предлагается? Ведь что-то же имеется в виду! Нельзя же жить абстрактно, совсем вне общественного строя.
Советский проект, взятый в его главных чертах, был продолжением самобытного пути России в новых, резко усложнившихся для нее условиях ХХ века. Главная задача Запада и его подручных — сломать именно этот путь России, а вовсе не такие его оболочки, как социальный строй или идеологию. Поэтому разрушение образа советского строя абсолютно необходимо для победы над Россией. И.Р.Шафаревич “целит в коммунизм, а стреляет в советский строй”. Это — главное.
При этом И.Р.Шафаревич игнорирует то, что известно о советском строе и из науки, и из опыта. Питирим Сорокин, продолжавший линию Н.Данилевского, писал в 1944 г.: “Россия конструктивной фазы революции представляет собой увековечение жизненно важных тенденций дореволюционной России”. Именно жизненно важных, а не второстепенных — это мы видим, когда как раз эти тенденции и прерваны реформой.
И.Р.Шафаревич пишет совершенно противоположное: “Революция, гражданская война, коллективизация, раскулачивание, раскрестьянивание не дали реализоваться тому собственному пути, который вырабатывался Россией. Сейчас происходит лишь юридическое оформление этой потери независимости”. То есть Россия потеряла независимость при Сталине, а Горбачев и Ельцин — лишь писари, оформившие акт.
Зачем нам говорят сегодня о благодатном развитии России в начале века, якобы прерванном революцией? Ведь это неправда. Да, развивалась та самая “дополняющая Запад” промышленность, почти целиком принадлежащая иностранному капиталу, за развитие которой сегодня ратует Чубайс. Вот каково было положение к 1910 году.
В металлургии банки владели 88% акций, 67% из этой доли принадлежало парижскому консорциуму из трех банков, на все банки с участием (только участием) русского капитала — 18%. В паровозостроении 100% акций у двух банковских групп — парижской и немецкой. Судостроение — 96% в руках банков, 77% — у парижских. В нефтяной промышленности 80% капитала у групп “Ойл”, “Шелл” и “Нобель”, у них 60% всей добычи нефти и 3/ 4 торговли.
Далее захват российской промышленности и торговли не ослабевал, а усиливался. В 1912 г. у иностранцев было 70% добычи угля в Донбассе, 90% добычи всей платины, 90% акций электрических и электротехнических предприятий, все трамвайные компании и т.д. При сумме государственных доходов России в 1906 г. 2,03 млрд.руб. государственный долг составил 7,68 млрд., из них 3/4 — внешний долг. Дефицит госбюджета составлял почти 1/4 доходов и покрывался займом. По данным академика Тарханова (1906 г.), русские крестьяне в среднем потребляли пищевых продуктов на 20,44 руб. в год, а английские — на 101,25 руб. В чем же здесь усматривает И.Р.Шафаревич “собственный путь России”, который не следовало прерывать?
И.Р.Шафаревич видит сегодня выход из кризиса в “национальном единении”, и надо понимать, что оно существовало в России, пока “она шла по собственному пути” — без марксизма. Это неправда. Господствующие классы относились к трудящимся России с жестокостью — все более и более подлой и оскорбительной. Об этической стороне этой жестокости стоит поговорить отдельно, а вот сухой факт. В 1911 г. Россию поразил жестокий голод. Однако за рубеж вывезли 8,7 млн. тонн хлеба — более половины (53,4%) всего товарного хлеба. Какое же здесь “единение” — наживаться на вывозе хлеба в голодный год?
Был и в советское время голод — в 1932 — 1933 гг. В годы перестройки шипели, будто он был вызван резким увеличением экспорта зерна для покупки промышленного оборудования. Это неправда. В 1932 г. экспорт был резко сокращен — с 5,2 млн. тонн в 1931 г. до 1,8 млн. тонн (сравните с 1911 г.). В конце 1934 г. экспорт вообще был прекращен. Не были чрезмерными и государственные заготовки — менее трети урожая. Голод 1933 г. был вызван общей катастрофой коллективизации. А голод 1911 г. был при экономическом процветании. Это — принципиальная разница.
Говоря о “нерусскости” советского строя, И.Р.Шафаревич поминает эксцессы и групповые схватки. Но есть же фундаментальный показатель состояния народа — продолжительность жизни. Это — обобщенный показатель, отражающий положение той или иной этнической общности людей (условия труда, питания, быта, здравоохранения).
Такие данные (по материалам переписи 1897 г.) имеются. В европейской части России ожидаемая при рождении продолжительность жизни была у русских мужчин 27,5 года. А у латышей — 43,1, у молдаван — 40,5. Такова была жизнь русских при православном царе и полной “русскости” его режима — в самое процветающее время, без марксизма и революций.