ГД. Книга 5
Шрифт:
— Мне было пятнадцать, когда двадцатилетний Барти на очередном праздновании Рождества официально и громогласно сделал мне предложение.
Судорожно сглотнув, тихо продолжила:
— Это было столь чудовищно, что даже моя мать, которая находилась под полным влиянием леди Уотторн, попросила отложить помолвку в силу моего излишне юного возраста. Однако… слова были сказаны. Меня более не ожидал никакой бал дебютанток, Уотторны сделали свой чудовищный шаг первыми. Отец был против. Кто как ни он прекрасно знал, что все заработанное им состояние Барти спустит на лошадей и карточные игры, но… особого выбора нам не предоставили. К следующему
— Четырехлетний малыш вырос и научился защищать не только себя, но и тех, кто когда-то спас его… Что ж, теперь я понял… — с удивительной теплотой в голосе произнес лорд Арнел.
С крайне непонятной мне теплотой, и я подняла взгляд на дракона, молчаливо требуя объяснений. И, к моему огромному счастью, они последовали.
— Мальчишку звали лорд Честер Мортон, наследный герцог Клеймор. Мы пересеклись в столичном доме Кристиана. Мальчишка настойчиво стучал в дверь рукоятью тяжелого семейного револьвера, Кристиан в свойственной ему манере игнорируя шум, отсыпался после приезда с юга. И я, вернувшийся оттуда же, более всего желал приобщиться к теплой ванне и мягкой постели, но по лицу мальчишки скользнула предательская слеза, и то как быстро он ее стер… В тот вечер мне пришлось лечь поздно. На следующий еще позднее. Стрелок из герцога Клеймора был крайне посредственный, но упорства — упорства в нем было не занимать. И стрелять он научился более чем превосходно, за что был мне и Кристиану крайне благодарен. Маленький суровый мужчина, все равно оставался ребенком — помнится, на рождество мы отправили ему по подарку. Кажется, я не удержался, и подарил ему игрушечный пистолет.
Арнел сдержанно улыбнулся.
А я стояла, глядя на него, и просто не могла осознать все это. Как он, измученный и вымотанный путешествием с юга, а это не менее шести суток на поезде, несмотря на усталость и закономерную раздражительность, не прогнал прочь этого гордого мальчика? Напротив — выслушал, начал заниматься с ним, помог.
— Почему? — вопрос сорвался с губ и улетел облачком пара в ледяном морозе.
Дракон улыбнулся, протянув руку, прикоснулся к моему лицу, как к какой-то неимоверной драгоценности, пожал плечами и ответил:
— Не знаю. Возможно, потому что увидел в нем себя. Не в настойчивости, не в том, что он уже несколько часов неустанно бил рукоятью револьвера в запертую дверь, а в том, что даже в такой ситуации не желал никому демонстрировать свою слабость.
И я сделала шаг, повинуясь не ведомо каким чувствам, просто шаг, чтобы даже не обнять — а оказаться ближе, поддержать, пусть даже и так убого, но по-другому я не могла.
— Вы пересекались с ним в дальнейшем? — нарушая приличия и обнимая меня, спросил лорд Арнел.
— Да, — я почувствовала, что согреваюсь в его объятиях. — В день похорон, герцог Клеймор прислал мне полагающийся случаю черный траурный конверт. Но вот в нем, вопреки всем правилам, содержалась яркая красочная поздравляющая с рождеством открытка, и слова: "И пусть более ни одно Рождество не омрачит вас".
И я прижалась к лорду Арнелу. Вероятно, чтобы согреться, а быть может, просто искренне благодаря его за то, что чуть менее десяти лет назад он, невольно, спас мою жизнь.
— Сколько шрамов осталось на лице
Задумавшись, с трудом припомнила:
— Кажется всего один.
— Где?
— Пересекающий левую часть его лица с верху вниз, — боюсь, это все что я могла припомнить.
Дракона подобный ответ не устроил.
— Покажи, где именно? — очень мягко, но все же велел он. — Где именно? Можно показать на мне.
Где именно?.. Хороший вопрос. Я стянула с правой руки варежку, заботливо связанную миссис Эньо, после черные замшевые перчатки на меху, затем, с тяжелым вздохом пробуждая не самые приятные воспоминания в своей жизни, прикоснулась к лицу лорда Арнела, к левой брови, и зажмурившись, провела средним и указательным пальцами рваную неровную линию, пересекавшую бровь, глаз, из-за чего Барти был частично слеп, щеку, и краешек губ.
Наверное, всю глупость и двусмысленность своих действий я оценила, лишь прикоснувшись к губам лорда Арнела, и первым порывом было резко отдернуть руку, но дракон холодно приказал:
— Не смей!
Я распахнула ресницы, непонимающе глядя на мужчину, а он накрыл мою, все так же находящуюся у его лица ладонь своей ладонью. Мягко, не отрывая взгляда от моих глаз, прижал пальцы сильнее к своим губам, нежно поцеловал, согревая дыханием. Сначала кончики пальцев, затем медленно скользя теплыми сухими поцелуями ниже, и меня бросило в жар, когда его губы прижались к тыльной стороне ладони, к самой чувствительной коже.
— Что ты сделаешь, если я сейчас поцелую тебя? — тихо спросил Арнел, продолжая медленно, волнующе целовать мою ладонь.
Честный вопрос, требовал честного ответа.
— Пощечина, магия, очередное заклинание, которое вы не сможете снять, а я на сей раз не пощажу! — ответила решительно.
Чувствуя, как все быстрее бьется сердце, как плывет все перед глазами, как слабеют ноги, как просыпается теплое желание прижаться сильнее к этому мужчине. Очень плохое желание.
— Сделка, — все так же глядя в мои глаза и целуя мою руку, прошептал лорд Арнел, — ты подаришь мне один поцелуй, всего один невинный поцелуй, а я расскажу тебе о том, как тебе лгали. Очень много лет. По рукам?
Я интуитивно поняла, что речь идет о Барти Уотторне.
Но безо всякой интуиции, я понимала, что сделка… скажем так — абсолютно аморальна.
— Всего лишь один поцелуй, — о, этому дракону следовало идти не в градоправители, а куда-нибудь туда, где требуется душу продать. — Мисс Ваерти, если бы не Барти Уотторн у вас было бы все то, что получают леди вашего общества в свои семнадцать лет — дебют в свете, балы, приемы и поклонники. Множество поклонников. Но даже в высшем обществе, один подаренный поклоннику поцелуй никоим образом не отбрасывает тень на репутацию леди. Итак?
Я вспомнила, что мне двадцать четыре, но гнев и боль за те, испорченные праздники, за чувство вины, которое обернулось для меня кошмаром, оно осталось. И я действительно хотела бы узнать правду.
— Только поцелуй? — спросила с вызовом.
— Я не расстегну ни единой пуговки на вашей одежде, если вы об этом, — с мягкой иронией ответил лорд Арнел.
Что-то внутри меня отчаянно говорило "Нет!". Полагаю, это был инстинкт самосохранения. Но что-то глубоко в душе хотело узнать правду и… прикоснуться к мечте? Несбыточной, жестоко похороненной под завалами из доводов разума, но все же имеющейся мечте.