Где будет труп (Другой перевод)
Шрифт:
– Я не… – начала Гарриет.
– Я не вас имел в виду. Я имел в виду труп. Но раз уж речь зашла о суженых – вы выйдете за меня?
– Нет конечно.
– Я так и думал, но на всякий случай решил спросить. Вы сказали, они нашли тело?
– Нет, насколько я знаю.
– И не найдут пока. Там вовсю ревет зюйд-вест. Они, должно быть, в тоске. Нельзя вести дознание без тела. Ты должен предъявить тело: хабеас, как говорится, убитый корпус [28] .
28
Акт Habeas corpus – закон о свободе личности, действующий в Англии с 1679 года. Он запрещает заключение
– Нет, но правда, – запротестовала Гарриет, – откуда вы об этом узнали?
– Мне позвонил Солком Гарди из „Морнинг стар“. Сказал, что „моя мисс Вэйн“ нашла труп и не знаю ли я об этом чего-нибудь. Я ответил, что ничего не знаю, а мисс Вэйн, к несчастью, пока что не моя. Сорвался с места – и вот я здесь. Заодно и Гарди захватил. Думаю, он мне за этим и звонил. Стреляный воробей – всегда начеку.
– Так это он вам сообщил, где меня найти.
– Да, он, кажется, знает об этом все. Мне было обидно. Вообразите, каково узнавать в редакции „Морнинг стар“ о местонахождении путеводной звезды вашего собственного небосклона. А Гарди вечно все знает. И как только такие вещи попадают в газеты?
– Я сама им позвонила, – объяснила Гарриет. – Это первоклассная реклама и так далее.
– Несомненно, – согласился Уимзи, щедро намазывая масло на тост. – Так вы им позвонили и выложили все кровавые подробности?
– Конечно. Первым делом.
– Вы деловая женщина. Но не свидетельствует ли это, прошу прощения, об определенном ожесточении чувств?
– Бесспорно. В данный момент мои чувства жестки, как коврик у входной двери.
– На котором даже „добро пожаловать“ не написано. Но, возлюбленная моя, не подумали ли вы, памятуя, как я обожаю трупы, что было бы по-джентльменски взять меня в долю?
– Если посмотреть с этой стороны, то можно было, конечно, и взять, – признала Гарриет, слегка устыдившись. – Но я подумала…
– Женщины вечно смешивают профессиональное с личным, – укоризненно перебил Уимзи. – Ну, скажу только, что вам придется загладить свою вину. Все подробности, будьте любезны.
– Я устала рассказывать подробности, – упрямо буркнула Гарриет.
– И еще не так устанете, когда на вас насядут полиция и газетчики. Я с большим трудом сдерживаю Солкома Гарди. Он сейчас в вестибюле. „Флажок“ и „Рожок“ в курительной. Они примчались на машине. „Курьер“ едет поездом (это серьезная, респектабельная, заслуженная газета), а „Громовержец“ [29] и „Комета“ торчат в дверях бара, надеясь что-нибудь из вас вытянуть. Те трое, что препираются со швейцаром, кажется, здешние. Фотографы в полном составе, утрамбовавшись все в один „моррис“, отбыли на море, чтобы запечатлеть место, где было найдено тело, чего ввиду высокого прилива им сделать не удастся. Расскажите мне все здесь и сейчас, и я стану вашим пресс-секретарем.
29
„Громовержец“ – прозвище газеты „Таймс“, полученное в начале XIX века, когда ее влияние на британскую политику было гигантским.
– Хорошо, – сдалась Гарриет. – Я все скажу вам, что смогу [30] .
Она отставила тарелку и взяла чистый нож.
– Это – дорога вдоль берега из Лесстон-Хоу в Уилверкомб. Берег идет вот так. – Она потянулась за перечницей.
– Возьмите лучше соль, – предложил Уимзи. – Меньше раздражает слизистую.
– Спасибо. Эта полоска соли – пляж. А этот кусок хлеба – скала на мелководье.
30
Гарриет цитирует, немного переиначив, начало стихотворения Томаса Мура „Сердце и лютня“:
Я все вам отдал, все, что мог,И беден дар мой был —Лишь лютню я на ваш порогИ сердце положил.Лишь лютню – на ее ладахСама любовь живет.Да сердце, любящее так,Как лютня не споет.Уимзи придвинул свой стул поближе.
– А эта ложечка, – подхватил он с ребяческим воодушевлением, – пускай будет трупом.
Лорд Питер слушал рассказ Гарриет молча и перебил ее всего один-два раза, уточняя время и расстояния. Он сидел, нависнув над импровизированной картой, выложенной Гарриет среди тарелок. Глаз его видно не было, а длинный нос от сосредоточенности, казалось, подергивался, как у кролика. Когда она закончила, он еще некоторое время посидел неподвижно, а затем сказал:
– Давайте уточним. Когда именно вы остановились перекусить?
– Ровно в час. Я посмотрела на часы.
– Идя вдоль утесов, вы могли видеть весь берег, включая скалу, где потом нашли тело?
– Вроде бы да.
– На скале тогда кто-нибудь был?
– Понятия не имею. Я даже не помню, заметила ли скалу. Я, понимаете, думала только о еде, а смотрела вдоль дороги – искала удобное место, чтобы спуститься к морю. Вдаль я не смотрела.
– Понятно. Жалко, что так вышло.
– Да, но одно я могу сказать точно: на берегу ничего не двигалось. Перед тем как спускаться, я огляделась кругом. Четко помню, как подумала, что пляж выглядит абсолютно и восхитительно безлюдным – идеальное место для пикника. Ненавижу пикники в толпе.
– А один человек на пустом пляже – это толпа?
– С точки зрения пикника – да. Люди – они такие: чуть только завидят, что кто-то мирно вкушает пищу, так сразу набегут со всех четырех сторон света и усядутся рядом. И ты уже словно сидишь в битком набитом „Корнер-хаусе“ [31] .
31
„Корнер-хаус“ – сеть больших ресторанов в Британии.
– Так и есть. Вот он – скрытый смысл легенды о мисс Маффет [32] .
– Я совершенно уверена, что кругом не было ни одной живой души. Насколько хватало взгляда, никто не ходил, не стоял и не сидел. Но насчет трупа на скале не берусь ничего утверждать. До него было довольно далеко. А когда я увидела его с пляжа, то поначалу приняла за водоросли. Водоросли я обычно не запоминаю.
32
Мисс Маффет – героиня классического детского стишка, фигурирующего в сборниках с 1805 г.:
Мисс Маффет несмело На стульчик присела И яблочный ела пирог.
Но сзади к ней вдруг Подкрался паук —
И мисс Маффет скорей наутек!
Перевод И. Родина, с изменениями.
– Хорошо. Значит, в час дня пляж был пуст, за исключением разве что трупа, который, возможно, уже был там, но притворялся водорослью. Затем вы спустились с утесов. Оттуда, где вы сидели, было видно скалу?
– Совсем не видно. Там маленькая бухта – что-то вроде этого. Утес немного выдается вперед, притом я сидела у самого подножия скал, чтобы было к чему прислониться. Я поела, это заняло около получаса.
– И ничего не слышали? Шаги, машину, что-нибудь?
– Ничего.
– А потом?