Где танцуют тени
Шрифт:
– Другие тоже знали! Ко времени моего разговора с Алексом он уже успел сообщить о войне нескольким людям!
– Кому?
Мисс Кокс прошлась по комнате, рассеянным жестом откинула со лба темные локоны.
– Во-первых, сэру Гайду Фоули. Когда в тот вечер Александр уходил от нас, то отправился прямо к начльнику домой.
– Всерьез полагаете, что я поверю, будто заместитель министра иностранных дел знал об объявлении американцами войны и молчал почти две недели?
Сабрина повернулась к виконту, прижав к талии кулачки:
– Сама не понимаю. Но это правда.
– По вашим словам, Росс сообщил новость нескольким людям, – вгляделся в бледное, напряженное личико Себастьян. – Кому еще?
– Каким-то знакомым американцам, старику с дочерью – не помню, как их звали. Сына этого американца, моряка, насильственно завербовали на британский флот, и Александр вызвался попробовать помочь семье в вызволении несчастного.
– Вы имеете в виду Бейтменов? С какой стати Россу было рассказывать им?
– Точно, их фамилия Бейтмен. Алекс хотел предупредить мистера Бейтмена, чтобы тот помалкивал о гражданстве сына, ведь, как только станет известно, что Британия и Соединенные Штаты находятся в состоянии войны, моряка-американца, скорее всего, бросят за решетку. Александр считал, что у Бейтмена-младшего больше шансов выжить, будучи британским матросом, нежели узником зараженной лихорадкой плавучей тюрьмы на Темзе.
Можно было понять, по какой причине Бейтмены решили оставить сведения об объявлении войны при себе. Но почему они в итоге проигнорировали совет дипломата и попросили Себастьяна походатайствовать перед Адмиралтейством? Должно быть, рассудил Девлин, по прошествии стольких дней отец с дочерью пришли к выводу, что предупреждение Росса о войне было ничем иным, как очередным ложным слухом.
Теперь, естественно, они узнают правду: война между двумя странами действительно началась, и все их попытки вызволить любимого Натана из когтей британского флота, возможно, привели только к тому, что жизнь парня подвергается еще большей опасности. Виконт твердо намеревался сдержать данное слово и сделать для моряка все возможное – хотя и сомневался, удастся ли в сложившихся обстоятельствах чем-нибудь помочь.
Девлин в очередной раз покосился на гувернантку. Та сидела, по-прежнему склонивши голову над вышиванием, словно и впрямь не обращала внимания на беседу в гостиной.
– Кого еще, помимо мистера Фоули и американцев, уведомил Росс?
– Я больше ни о ком не знаю. Но вы же видите, об объявлении войны не распространилось ни слова. Следовательно, и Фоули, и Бейтмены по какой-то причине сохранили новость в тайне. – Теперь Сабрина дрожала от желания убедить собеседника – и себя саму – в невиновности брата.
По правде говоря, Себастьян вовсе не испытывал уверенности, что Джаспер Кокс виновен. Хотя коммерсант располагал веским мотивом заткнуть рот Кинкайду и Россу, но факт оставался фактом: у богатого и ни перед чем не останавливающегося дельца не имелось мало-мальски вразумительной причины убивать Карла Линдквиста, Антуана де Ла Рока или Ясмину Рамадани.
Насколько Девлин мог судить, Коксу до существования любого из этой троицы вообще не было никакого дела.
Зато связь сэра Гайда Фоули со всеми пятью жертвами прослеживалась четко.
ГЛАВА 48
– Итак, я была права, – провозгласила мисс Джарвис со своего места на высоком сидении Себастьянового экипажа. – И Кинкайд, и Росс знали об объявленной американцами войне.
– Да, вы были правы. – Виконт прислонился к железной ограде Беркли-сквер, скрестивши руки на груди. – Они действительно знали.
Жених с невестой расположились возле заведения Гантера – единственной кондитерской, где незамужняя леди могла позволить себе показаться в компании мужчины, не доводящегося ей родственником, без риска вызвать скандал. Дама оставалась в экипаже, в то время как джентльмен прохаживался рядом. Себастьян уже заметил, что сколь бы презрительно ни относилась мисс Джарвис к налагаемым обществом ограничениям, тем не менее, за рамки приличий старалась не выходить.
– И теперь вы считаете убийцей сэра Гайда Фоули? – поинтересовалась Геро, наблюдая за официантом, спешившим через дорогу к их коляске. Судя по тону, она с данным предположением была не согласна.
– Разве это не логично? – Себастьян подождал, пока парнишка из кондитерской подаст мисс Джарвис вазочку с шоколадным мороженым. – Известие об объявлении американцами войны решительным образом оборвало все разговоры об отправке британских войск на подмогу российскому царю. Это стало провальным поражением для таких деятелей, как Фоули, которые продвигали идею альянса с Россией. – Поколебавшись, виконт добавил: – Как Фоули и ваш отец.
– Отец не убивал Александра Росса и Иезекииля Кинкайда.
– Скорее всего, нет, – согласился Девлин.
Собеседница негромко гмыкнула:
– Мне сложно поверить, что заместитель министра задержал бы отправку подкреплений в Канаду на недели лишь ради того, чтобы выгадать немного времени для убеждения колеблющихся членов правительства поддержать союз с царем.
– Тем не менее он так и поступил. В смысле, промолчал.
Мисс Джарвис погрузила ложечку в мороженое.
– Александр мог сказать невесте неправду, чтобы та оставила дальнейшие попытки настоять на своем. Возможно, он собирался сообщить начальнику, но не успел.
– Считаю такое вероятным, – признал Себастьян.
– Могу еще допустить, что сэр Гайд устранил мадам Рамадани, узнав, что она шпионка, но, скажите на милость, зачем бы ему понадобилось убивать де Ла Рока? Библиофил служил важным звеном в передаче сведений из Парижа британскому министерству иностранных дел.
Девлин устремил взгляд на тихо шелестевшие верхушки кленов на площади.
– Мне кажется, де Ла Рок рассказал Россу об амурах его начальника с турчанкой.
– А разве француз не сплетничал вам, что в сети супруги посланника попался именно Александр?
– Сплетничал. Но имейте терпение дослушать. Нам известно, что для доставки очередного донесения эмигрант встретился с Россом в среду. По-моему, как раз тогда он и сообщил молодому дипломату о связи Фоули и Ясмины. Александр не принял бы подобное утверждение на веру. Он наверняка постарался бы выяснить, действительно ли де Ла Рок раскопал компрометирующие сведения. Мне представляется, что к моменту стычки Росса и Рамадани в увеселительных садах Воксхолла у Александра имелись либо веские подозрения, либо уверенность в правоте француза.