Где-то на краю света. Сразу после сотворения мира
Шрифт:
Георгий Шахов несколько раз щелкнул, глянул в окошечко своей камеры, удовлетворенно кивнул, и директор с явным облегчением опустил лапу и подался от Лили в сторону.
– Ну, пойдемте, пойдемте! Настя, сообрази нам кофейку! Или, может, чаю?.. Что вы все тут стоите?! На самом деле заняться нечем?! Я всем сейчас работу найду!..
Хлопнула дверь, и вбежала Алена Долинская.
– Ну, с первым эфиром на Чукотке тебя! – издалека закричала она. – Я не поняла, ты диджей, что ли, профессиональный?! Ребята, в мою программу нужно пару синхронов собрать, я там все разметила. Сделаете?..
Алена хвалила ее с таким удовольствием, как будто Лиля была не большим московским начальством и «засланным казачком», а студенткой-первокурсницей, которая могла запросто сорвать эфир, но совершенно неожиданно не сорвала, и все теперь удивляются ее способностям и дарованиям.
Да и разговор про «девочку-припевочку» при всем честном народе был абсолютно недопустим.
… Хотя что они понимают в профессиональной этике? Тут кругом Ледовитый океан и лежбища моржей!
Сделав от раздражения специальное «московское» лицо, Лиля строго сказала, что готова поговорить, и следом за Романом вошла в тесный до невозможности кабинетик, единственным окном смотревший в пургу, уселась, правильно сложила ноги и выпрямила спину. За ней вломилась Алена, заняв сразу очень много места, с какими-то папками, которые тоже заняли много места, и некоторое время директор бестолково перекладывал их, потому что они мешали видеть Лилю и вообще грозили вот-вот обвалиться.
– Вы как? – продолжая канитель с папками, ненатурально бодрым голосом спросил директор-матрос. – Закрывать нас приехали?
Лиля пожала плечами. Сказать правду – сама не знаю, зачем приехала, сослали, вот и приехала! – она не могла. Соврать – ну-с, посмотрим, чем вы тут занимаетесь, показывайте, показывайте, а мы там, в Москве, решим, что с вами делать! – почему-то было стыдно и немыслимо. Особенно после эфира с Олегом Преображенцевым.
– О закрытии радиостанции, – начала она официальным тоном, – мне ничего не известно. А я приехала просто, чтобы познакомиться с вашей работой.
– Ага, – согласился ничего не понявший директор. – Ну, значит, мы вас познакомим! Собственно, как работают ведущие, вы уже видели. Вечером в эфир пойдет Долинская, – Алена энергично покивала, – может, вы с ней тоже… хотите?..
Лиля посмотрела на него. Н-да. Вовсе он не матрос с парохода-угольщика! Он пытается определить, чем именно она станет заниматься на его территории полгода, он же не знает, что она решила улететь первым же самолетом, и определить пока не может. Впрочем, она и сама не может!..
– Всякие документы мы для вас собрали. – Он опять переложил папки и накрыл поехавшую стопку большой ладонью, чтоб не упала. – Радиостанция существует с две тысячи первого года, давно! Вот здесь договоры на информационное спонсорство, а здесь, наоборот, на рекламу. Вы финансовые отчеты за все одиннадцать лет будете смотреть?
Нет, никакой он не матрос!
– Буду, – сказала Лиля неизвестно зачем. – И еще планы мероприятий, которые вы освещаете. Есть такие?
Не-матрос переглянулся с Аленой.
– Конечно, есть! – Та схватила еще какую-то папку и потрясла ею. – Они все в основном бывают весной и летом. «Беренгия»,
– На собаках? – осторожно спросила Лиля.
Алена засмеялась:
– На кошках далеко не уедешь! Я, конечно, не каюр, но по прямой могу проехать и упряжку удержать. Но это так, баловство! А вот настоящие каюры как упряжку ведут! Это надо видеть. Рома, нужно будет обязательно организовать!.. Когда в этом году гонка стартует?
– На Чукотке собаки уникальные, – подхватил директор радиостанции. – И упряжка – транспорт самый надежный. По припаю на чем пойдешь? В трещину угодить только так!
– Припай – это береговой морской лед, – объяснила Алена.
– А хороший вожак трещину чует и всегда обойдет! Мне отец рассказывал, в восьмидесятых годах один вожак на всю Чукотку славился. Компасом его звали. Он четырнадцать лет на суше и на льду отработал и ни разу не ошибся.
– Подождите, – попросила столичная жительница. – Кто четырнадцать лет отработал?!
– Вожак, – удивился директор радиостанции. – Пес. Очень умный и работоспособный. Чукотская порода вообще феноменально работоспособная!
Разговор с начальниками радио «Пурга» получался какой-то странный, кособокий. Как будто Лилия Молчанова прилетела на Чукотку исключительно ради баловства, и эти занятые люди на ходу придумывают, чем бы занять ее, бездельницу.
Вот гонками на собачьих упряжках, может?.. А еще в кинотеатре «Полярный» в пятницу, кажется, будет какой-то фильм… Его придерживают до пятницы, как раньше водку в ресторане.
А Кирилл в Москве ничего этого не знает и не догадывается даже, как трудно ей здесь приходится! Или не хочет ни знать, ни догадываться?
Они разговаривали довольно долго и бестолково, и, кажется, под конец хозяева совсем запутались: зачем она прилетела, чего от них требуется, как им устроить все наилучшим образом? От бестолковости беседы Лиля сильно устала, она всегда уставала, когда приходилось заниматься бессмыслицей, а может, смена часовых поясов давала себя знать.
– Я бы тебя отвезла, но не могу, мне в эфир, – сказала Алена, когда они наконец-то вывалились в коридор, делая друг перед другом вид, что «беседа была плодотворной». Лиля быстро и судорожно зевнула, прикрывшись рукой. – Ром, ты же проводишь…
– Я прекрасно доберусь сама, – сказала Лиля неизвестно зачем.
– Конечно! – фыркнула Алена. – Там метель, а у тебя как раз обувка подходящая! Слушай, с мужиком-то тем как вышло, который торбаса шьет! Шил то есть. Вот испытание тебе! И как его угораздило? У местных нервная система крепкая, они истериками не страдают, а он взял и застрелился! Угорел, что ли, совсем?
– Я не знаю.
– Я бы там в обморок упала, – заявила Алена на манер директрисы детской библиотеки, которая тоже собиралась упасть в обморок. Лиля подумала мельком, что врут обе: ни одна из них не упала бы! – А ты справилась! Местные говорят, всем, кто связался с золотом, рано или поздно конец. Вот и дядя Коля…