Где ты, маленький "Птиль"
Шрифт:
— И я так и не понимаю, уль Ир-фа, как это могло произойти?! Это же глупость, близкая к самоубийству. — Он заговорил почти грубо. Ну, этот огромный незнакомый политор.
Совершенно спокойно, даже несколько тихо Ир-фа сказал:
— Я бы посоветовал вам, уль Сатиф, познакомиться сначала с нашими гостями с Земли.
Наверное, потому, что этот уль Сатиф ощущался мною важной персоной среди повстанцев и при этом был огромен и грубоват, я увидел вдруг на его лице такое смущение,
— Такой огромный и такой грубый! — сказала она. — И со мной ни слова, будто мы и не знакомы.
Он, этот уль Сатиф, умоляюще сложил ладони, прижал их к груди и смотрел, даже как-то съежившись, на нее так, будто еще секунда, и он уменьшится в размерах вдвое.
Мы с папой встали, и уль Сатиф почти нежным голосом сказал:
— Я очень-очень-очень прошу меня извинить… уль Владимир и… уль Митя. Меня зовут Сатиф, я, я… видел вас по стереовидению, много слышал о вас, но… когда вы прибыли на нашу несчастную Политорию, я уже был в лесах, готовился к боям.
Он положил нам с папой поочередно на плечи свою огромную лапищу, и мы сделали то же самое, мне, правда, больше, чем папе, пришлось при этом встать на цыпочки.
— Уль Сатиф, — сказал Орик, как бы представляя нам нового политора, — как и я — член оппозиции, то есть — член правительства, но куда более энергичный, чем я. Это, так сказать, наш огонь, — добавил он с оттенком иронии.
Знакомство состоялось, и с той же невероятной скоростью этот застенчивый гигант превратился в прежнего резкого политора.
— Так в чем же дело, уль Ир-фа?! — вновь сказал он. — Мы стараемся изо всех сил, проливаем кровь, вы сами, думая о будущем Политории и боясь бегства этой дряни — квистора в космос, разработали сложнейшую систему консервации «гнезда», и вы не смогли уследить за идиотской телепередачей, телесообщением, которое, конечно же, слышал и квистор, способный тут же удрать от нас, потому что телесообщение — это крик радости от почти завоеванной победы. А вашей операции еще не было.
Казалось уль Сатиф, хоть на секунду, но выдохся, и тогда я услышал вновь спокойный и тихий голос Ир-фа:
— Уль Сатиф. Я понимаю ваше негодование, более того, я разделяю его, но я вынужден напомнить вам два обстоятельства. Первое: в повстанческом движении никто не делил посты, они возникли стихийно и, вероятно, справедливо. Не знаю, верно ли я определяю свое место в общем деле, но ваше значительней. Однако это не дает вам права говорить со мной в таком тоне.
— Но…
— Второе. Я буду крайне удивлен, если узнаю от вас, что вы не в курсе дела, кто именно отвечает за телепередачи с того момента, как телестудия удерживается нашими войсками. По крайней мере, вы знаете, что это не я и никто из присутствующих.
— Но, уль Ир-фа.
— Прошу не перебивать меня. Два уточнения. Сразу же после передачи уль Орик побывал на студии, навел там порядок, и уже было передано сообщение, что информация была не очень точной, и в некоторых районах — они названы — бои идут с прежним напряжением.
— Хвала небу! — сказал уль Сатиф.
— Во-вторых, — продолжал Ир-фа, — по моему распоряжению уже не менее недели десять суперзвездолетов на охраняемом космодроме постоянно находятся в боевой готовности, чтобы в любую секунду взлететь и навязать бой Горгонерру, если он вдруг опередит нас. Это все.
Уль Сатиф был явно смущен. Скорее всего это был политор не столько грубый, сколько «взрывной», впечатлительный и переменчивый.
— Я прошу извинить меня, уль Ир-фа, — сказал он тихо. — Я был неправ. Вероятно, в лесах я несколько поодичал. Простите. Как я понимаю, — добавил он уже другим, деловым и твердым голосом, — вот-вот появится капитан Карпий? Может быть, если с ним беседовали уль Ки-ол, вы, уль Ир-фа, и уль Орик, передать сейчас эту функцию улю Рольту?
— Не имею ничего против, — сказал Ир-фа. Ки-ол и Орик кивнули, и почти сразу же Ир-фа открыл дверь четырем повстанцам, приведшим Карпия. В квартире стало тесно, пришлось распахнуть дверь в смежную комнату и некоторым перебраться туда.
— Готовы ли вы, уль Карпий, продолжить беседу? — спросил Рольт.
— Да, готов, — сказал Карпий глухо.
— Вопрос первый: ваша цель — убедить нас, что вы не шпион. Каким образом получилось так, что вы появились столь поздно, столь близко к концу войны?
— Уля Горгонерра, — сказал Карпий, — чрезвычайно удивило бы мое рвение. Я готовил его согласие на мой выход к вам осторожно, и он согласился, когда посчитал это нужным.
— Вас не смущает, что вы сказали, что а, Урк у квистора в «гнезде», а он был в Тарнфиле?
— Нет. Он вполне мог добраться сюда, уйдя оттуда позже меня. Об этом уже говорилось.
— И так точно «попасть» на мальчика?
— Все вы разумны. Я не могу доказать, что их встреча — чистое совпадение, как и вы, что встреча была подготовлена и высчитана а, Урком. Мальчик мог уйти от Ки-лана любым другим путем, не говорить с отцом и не обозначать свой маршрут. Это к вопросу о том, что а, Урк подслушал их разговор.
— Это верно. Но вид а, Урка — женское платье, шляпка — говорит скорее всего о том, что, обладая такими атрибутами, он готовился и, скорее всего, был в Тарнфиле.
— Разумно. Но трудно доказать, что его не было в «гнезде» и что он готовился не там, а здесь.
— Скажите, уль Карпий, а почему, собственно, вы, желая убедить нас в том, что вы больше на нашей стороне, чем на стороне Горгонерра, не подготовили для нас какой-либо сюрприз; некое сообщение, которое помогло бы нам в нашей войне: например, выиграть ее быстрее?
— Не знаю, как быть, — вяло пожевав губами, сказал Карпий. — Это не было моим расчетом, я просто хотел покинуть Горгонерра и сделал это, — но моя неподготовленность к тому, чтобы вы мне доверяли, даже, пожалуй, говорит в мою пользу.