Гексаграмма
Шрифт:
Наконец остался только Нивэй.
Он на секунду встретился с Альфонсом глазами.
— Не следует ли мне бежать из Шэнъяна как можно скорее? — спросил он спокойным тоном.
— Только если вы не станете сотрудничать с императором, — ответил Альфонс.
— Что ж… Надеюсь, небесный владыка примет мою преданность.
Поклонившись Лину, Нивэй миновал Альфонса и демонстративно вышел в свежесозданную дверь.
Тут створки старой двери раздвинулись и заглянула Ланьфан.
— Все хорошо? —
— Нет, — ответили Альфонс и Лин одновременно.
Потом Альфонс продолжил:
— План Б. Я не могу загнать эту штуку обратно.
Цепочка перекладных готовилась заранее: из дворца Альфонса вынесли четверо лучших носильщиков, сразу за воротами их сменил автомобиль. Вслед за Альфонсом в кабину вскочила Ланьфан, затем — Лин, а потом и Мэй. Лин чуть было ее не вытолкнул.
— Тебе зачем тут находиться?! Иди цилиней убалтывай!
— Это тебе тут незачем находиться! Забыл, что император? Что на тебе вся страна?
Если сейчас ты взорвешься, кто все доведет до конца?!
Мэй говорила резко, отрывисто; в неровном свете фонарей официальный грим, который она нанесла на случай, если придется выйти к людям Цилиня, терялся, и она выглядела как никогда хорошенькой. К тому же, девочка успела сменить дурацкий изукрашенный халат на обычную одежду.
— Я убедил Альфонса на эксперимент, значит, мне ехать, — бросил Лин. — А ты…
— Пусть остается, — отсутствующим тоном сказал Альфонс. Он боялся лишний раз отвести глаза от комка света у себя на ладони. — Если считает нужным…
Мэй имеет право сама распоряжаться своей жизнью — даже если в глубине души Альфонс разделял стремление Лина защитить ее. Один раз она уже помогала его, Ала, убить. Может стать хорошей традицией: раз в три года стоять на пороге смерти в ее компании.
— Едем, — сухо сказала Ланьфан. — Мы куда, на полигон?
Полигоном они, с подачи Зампано, называли место тренировок линовой «алхимической гвардии» в паре миль от Шэнъяна. Там Альфонс заранее нарисовал печать нейтрализации — вчера весь вечер трудился.
— Нет, — сказал Альфонс, также не глядя ни на кого. — Я не уверен, что мне даже печатью как-то удастся… Я просто выкину эту штуку. Поезжай за город, Ланьфан. Если я правильно помню, ниже по течению Тэнцзы — императорский заповедник?
— Да, — Ланьфан уже выруливала из неприметного переулка, того же самого, куда она с месяц назад привезла Альфонса, Джерсо и Зампано.
— Есть там какое-нибудь место, где разлив реки не вызовет больших разрушений?
— Ты хочешь сбросить эту штуку в реку?
— Не думаю, что у меня есть другой выход.
— Императорские олени будут возражать, — фыркнул Лин. — Яньван с ними, договоримся!
Машина вырулила на широкую улицу и наподдала. Если бы у Альфонса сейчас было время отвлекаться на пустяки, он бы, несомненно, преисполнился уважения к аэружскому производителю: машин с таким мягким ходом в Аместрис он не видел.
Они помчались в свете желтых фонарей, распугивая редких прохожих; во всяком случае, Альфонс надеялся, что прохожие именно редкие. В какой-то момент мимо пронеслись оранжевые, похожие на подсвеченные изнутри тыквы фонари и парящий над мостовой дракон из папье-маше, но это могло и показаться.
Альфонс не отрываясь смотрел на огненный шар на своей ладони.
Сколько энергии скрыто в одном человеческом теле? Сколько мощи скрывает механизм, ведущий нас от рождения до смерти? Что именно использовали шаманы-льяса? Каким боком это все относится к тайне разделения химер, поможет ли распутать чудовищное переплетение, созданное грубым и конъюнктурным использованием философского камня?
Подумать только, они сжигали в своих топках тысячи человеческих жизней, когда из одной капли крови…
«Но это только моя кровь, — подумал Альфонс с внезапным испугом. — Я был во Вратах! Пожалуй, я единственный из ныне живущих, кто отдал все свое тело и познал синтез человека: просто потому, что обычно после такого не выживают! Значит ли это, что я перестал быть человеком?!
Что, если бы Тэмила в самом деле понесла от меня ребенка, и этот ребенок…»
— Альфонс! — вскрикнула Мэй.
Ал охнул: огонь на его ладони увеличился в размерах и уже освещал всю машину. От пламени удушливыми волнами шел жар; хорошо еще, что дело не дошло до ожогов!
— Извини, я…
Огромным усилием воли ему удалось уменьшить пламя, но совсем утихать оно не желало. Когда Альфонс все-таки поднял глаза, то встретился взглядом с Лином, который перегнулся через переднее сиденье. В глазах императора отражался огонь.
— Обалдеть, — проговорил Лин странно охрипшим голосом. — А это можно проделать с другим человеком?
— Не думаю, — Альфонс сразу понял, о чем он. — Вряд ли. Моя кровь побывала во Вратах. Но даже если можно — я так экспериментировать не буду, — при этих словах пламя зашлось снова. — Ищи себе другого человека-оружие!
— Альфонс! — Мэй схватила его за локоть. Ладошки у нее были ледяные, это чувствовалось даже сквозь плотную ткань рукава. Альфонс вновь глубоко вздохнул, усмиряя огонь. Если бы на его месте был Эдвард… ну, наверное, Лин как минимум бы уже не досчитался крыла дворца. Как хорошо, что хотя бы один из них умеет контролировать темперамент!
— Лин, не отвлекай его! — Мэй говорила гневно, холодно, гораздо взрослее, чем обычно. — И ты сам! Ты же хотел стать добрым императором, и защитить всех! А тут только зашла речь об оружии…