Шрифт:
Обрезание
К своему геморрою я никогда не испытывал зла. Более того, именно благодаря ему я понял, почему коронная фраза американцев – «Береги свою задницу», а не, к примеру, «яйца». До какого-то времени я считал, что все мои беды от чертова желудка, поэтому, когда во время очередного похода к врачу обнаружилось, что у меня язва, только пожал плечами, мол, чего было ждать от этого внутреннего врага, от этой пятой колонны. Впрочем, оказалось, что у меня язва двенадцатиперстной кишки с обескураживающе поэтическим названием – целующаяся. Как человек креативный я оценил это и потому отнесся
С геморроем мои отношения складывались иначе. Обнаружил я его где-то лет в шестнадцать, из-за неожиданно появившегося зуда и дискомфорта. Как раз в этот период я потерял девственность и почему-то решил, что два этих события – зуд в заднице и обретение мужественности – связаны между собой. В смысле, я решил, что подцепил какую-то гадость от своей партнерши «не первой свежести». Конечно, я поступил как последний дурак – вместо того, чтобы пойти к врачу или спросить у парней, отправился к «этой сучке». Сперва она решила, что я зашел как клиент, потом долго ничего не могла понять, потому что, как мальчик из интеллигентной семьи, я выражался эвфемизмами. Когда до нее наконец дошло, она с минуту лупилась на меня, потом зашлась в ржачке. Мою интеллигентность как рукой сняло. Отборным русским матом я сказал все, что думаю о ней. Она, довольно хмыкнув, буркнула:
– Умеешь же, когда хочешь. Валяй, снимай штаны.
– Пошла ты, – заорал я, – с чего ты взяла, что я хочу?!
– С чего ты взял, что я даю бесплатно?! – нагло ответила она. – Давай обнажай задницу, посмотрим, что там у тебя.
С горя я так и сделал. На той самой постели, где неделю назад мы кувыркались, она обследовала мой зад, потом, хлопнув по ягодице, сказала:
– Порядок! Геморрой.
Я был в шоке и оттого глупо брякнул:
– Врешь!
– Ну, – пожала она плечами, – на тебя не угодишь. Ладно, давай выметайся!
Но я все еще был в шоке и оскорблен до глубины души – вместо нормального триппера я подцепил потешный геморрой. Поэтому поступил в лучших мужских традициях – как скотина. Завалил ее на постель и отымел от души. Бесплатно!
Геморрой круто изменил мою жизнь. Я влез в инет и прочел все, что только нашел о нем. Радостного было мало, а обнадеживало разве что: на задницу бывают приключения похуже моих. Из негатива было то, что, как всегда при чтении симптомов любой болезни и ее причин, кажется, что все это есть и у тебя. Только одну можно было исключить однозначно – тяжелые роды. Возрадовавшись, что хоть эта напасть меня миновала, я с помощью зеркал внимательно исследовал свою нечаянную радость. Ничего устрашающего. Ну, прыщ и прыщ. Разумеется, я не внял совету, вычитанному в инете, – обратиться к врачу. Меня переполняло счастье – я не подцепил ничего венерического! Кстати, с тех пор я всегда соблюдал правила сексуальной гигиены. Я мог забыть купить зубную пасту, но резинки были всегда распиханы по углам и карманам. Вот так всегда в жизни и бывает – фантомный страх оказался сильнее, чем реальный. Вместо того чтобы заняться реальным геморроем, я воздвиг бастионы на пути возможной венерической заразы.
Оскорбленный геморрой, наверное, решил отомстить. Но я тогда об этом не догадывался. Я думал, что в человеке только один орган живет абсолютно суверенной жизнью – пенис: хочет и может только тогда, когда лично ему вздумается. Это потом я понял, как много у них общего.
Ну, в общем, к врачу я не обратился, ни с кем ни о чем не посоветовался, просто купил свечи и мази. Немного попользовал, а потом забыл. Не до того было – экзамены на носу и с мамой что-то творилось. Мать у меня еще тот фрукт. Четыре языка, три диплома, столько же официальных мужей, не считая промежуточных. В общем, типичный образец PR воспитания, ну, типа, бери от жизни все, ты лучше всех, будь секси и прочая муть. Папаша ее – мой Дед – вощще был хиппи. Так что, когда он пытался ее воспитывать, она совала ему в нос его прошлое. Понятно, что я рос без отца, а моя мать – без матери. Было забавно, когда Дед в пылу спора орал, что пацан даже не знает, кто его отец, на что мать отвечала, что тоже не знает, кто ее мать. Как это Дед умудрился все так обставить, я до сих пор не понял, но факт остается фактом – кем была моя бабка, было неведомо ни мне, ни моей мадре.
Тогда я и начал читать. Ну, во-первых, чтобы не слушать их ор, во-вторых, чтобы самому понять то, о чем мне не говорили. Я ложился на диван, цеплял наушники, ставил на тощий живот ляп-топ и углублялся в инет. Хвала Создателю за него – он заменил мне все и всех. Инет – это мир, который не мстит и не наказывает за ошибки. Наверное, это и есть рай.
В общем, я решил стать пиарщиком. Мадре и Дед чуть не лопнули со смеху, но я был достойный их выкормыш, даром, что ли, столько лет слушал их диспуты. Словесную перепалку я выиграл. Дед, кстати, у меня академик-химик. Конченый хиппи и неначавшийся террорист, как говорит мадре. Короче, свое отбытие в Израиль с очередным мужем она объяснила тем, что не может смириться с моим выбором. Это было шито такими белыми нитками, что мы с Дедом даже не стали выступать. В общем, испортили ей прощальную гастроль. В аэропорту мадре разрыдалась и заявила, что всех нас заберет позже. Дед не выдержал и сказал, что не стоит нарушать едва установившийся баланс. Мать гордо отчалила. А мы зажили беспросветно счастливо, почти как в инете – никакого ора и выяснения отношений. Два мужика, сплавивших свою… Ну, ладно, не буду переходить границ.
Шеф был еще та сволочь! Наши отношения не наладились сразу и навсегда. Я это понял, когда она – ну да, шеф был бабой – в пылу спора заорала: «Вот геморрой на мою голову!» Я выпятил нижнюю губу Этой привычкой я обзавелся сознательно, чтобы нервировать оппонентов. Я выпятил нижнюю губу и сказал: «Вообще-то геморрой бывает на заднице. Так что разберитесь… где у вас что». И вышел, даже не хлопнув дверью. Эту дуру бесило, что я блатной. А то другие были другими! Просто их привела она или ее знакомые, а меня сосватал Дедова приятеля сын, которому нельзя было отказать. Кошмар для дуры заключался в том, что я был не идиот и – о ужас! – даже талантлив. Нет чтобы радоваться, что кот в мешке не осел, так нет, она бесилась от этого.
В общем, я отправился домой и стал разглядывать свою задницу. За этим занятием меня и застукал Дед, который, как оказалось, был не на работе, как ему полагалось, а приперся уж не помню зачем. Ну, в общем, картина получилась та еще! С минуту стояла тишина: Дед как в гипнозе смотрел на мой оголенный зад, а я из-под промеж ног – на Деда, отражавшегося в зеркале. Потом он вышел. Молча! Вот что значит выдержка человека, прошедшего через все!
Я натянул штаны, пошел помыть руки и отправился к себе в комнату. Сперва мне было любопытно, как развернутся события, потом я подумал, что так мерзко повела бы себя мадре и, из духа противоречия, сменил тактику. Взял коньяк, бокалы и постучал к Деду. Последнее я сделал из вредности, типа, стучать надо перед тем, как зайти. Так как его дверь была открыта, то не понять мой намек было невозможно. Дед сидел перед компом и гонял шары. Отдых интеллектуала. Я разлил коньяк и спросил:
– Ну и что ты подумал?
– А что, есть версии? – ответил он, не глядя на меня.
– Выкладывай свою. – Я был непримирим, мне надо было на ком-то сорвать свою злость на шефа. Дед сам подставился. Но он был не лох и оставался верен своему принципу «докурить сигарету». Ну, в смысле не принимать решений сгоряча, выкурить сигарету, типа тайм-аут для остывания и размышления. Смех, да и только – кроме марихуаны в юности он ничего не курил. Но красивые формулировки любил. Чертов старый латентный пиарщик. Это я так со зла подумал, потому что понял, что мне становится его жаль, а расслабляться было нельзя.
– Ну? – спросил я.
– Отвали! – неожиданно ответил он. – Я ни в чем тебя не виню. Мы с твоей матерью сделали все, чтобы ты стал уродом.
– Так… – сказал я. – Так ты меня считаешь уродом?
– Нет, до недавнего времени благодарил Бога, что он хранит тебя.
Неожиданно по Дедовой щеке скатилась слеза, и я не выдержал. Обнял его и почувствовал, как затряслись его плечи.
– Ну ты что, Дед! – заорал я. – Совсем захимичился?! Геморрой это, понимаешь?! Проклятый геморрой, я его разглядывал, чтобы…