Ген деструктивного поведения
Шрифт:
— Надо отсюда уходить как можно быстрее и по возможности поменять маршрут движения, — проговорил, прервав мои раздумья, прапорщик Сокольников. Он сказал это таким резким тоном, не глядя в мою сторону, что я понял его обиду и подумал про себя: «Также осуждает и меня! Всё верно! Ты правильно мыслишь Димыч, но изменить уже ничего нельзя».
— Хотя маршрут поменять сложно, потому, как в горах находимся, это тебе не лес на равнине, а здесь можно так залезть на какую-нибудь вершину, что потом только с помощью вертолёта снять нас смогут. Надо идти до границы, потом пересечь её и пойти вдоль, но уже по иранской территории. Там они нас не достанут, точнее, было бы сказать, у них появятся дополнительные сложности в этой связи. Вы как думаете? — Вновь начал рассуждать Сокольников. По существу он был прав, сто раз прав, выбор у нас, действительно, был не богатый. Мы пошли тем же маршрутом, что наметили раньше, ибо менять его было уже поздно. Но передвигались только бегом. Я потом всю дорогу спрашивал себя: «Что нашло на майора? Почему Алексей тогда совершил тот странный и нелогичный поступок? Ведь он мог спокойно успеть достать старика и парнишку. Неужели ему их стало жалко? Если так, то Алёшке следует уходить из спецназа, а не то он столько дров наломает со своей жалостью. Ведь за его ошибки расплачиваться придётся ребятам, причём своей кровью и жизнями. В Управлении он считается знающим и толковым офицером. За его плечами опыт приграничных учений, когда мы своими переходами через государственную границу сначала на чужую территорию, а потом обратно «домой» ставили на уши всех погранцов и территориалов. Вообще же это моя ошибка, а не Алёшки. Всё-таки у меня опыта побольше, чем у майора. У него всего-то ничего, а я? Я имею на своём счету несколько успешно проведённых спецопераций за рубежом, в частности в Ливане, у меня громадный опыт борьбы с диверсионно-террористическими группами наёмников в джунглях Анголы и в горах Афганистана. И что же я сделал сейчас? А сейчас я, как мудрёный житейским и боевым опытом командир, совершил необъяснимую и непростительную для себя ошибку. Да, да, именно так! Ибо я не смог предусмотреть, что рано или поздно моему подчинённому придётся столкнуться именно с такими обстоятельствами, когда он будет поставлен перед трудным выбором, погубить невинную человеческую жизнь либо нет, но презрев в этом случае свой долг солдата и принятую присягу. Значит, я не сумел его правильно подготовить и толково всё объяснить. Но ведь и мы делаем свою работу исключительно ради того, чтоб в будущем так же не погибали дети, но наши дети!? Вот ведь вопрос?”
Я думал и не находил ответа. Мне казалось, что и Димыч не ответил бы на такой вопрос, и неизвестно как бы прапорщик ещё повёл себя, если бы винтовка оказалась в тот момент в его руках?
Мы поднимались всё выше и выше в горы. Нам оставалось только преодолеть последний горный хребет и выйти в долину, перейдя которую, мы достигли бы иранской территории. Но одна мысль упорно сидела в моей голове: «Заложит нас старик или нет?» Всю дорогу до самого привала червоточина сомнений, тоски, какого-то необъяснимого страха точила моё сердце, и я вообще-то понимал причину этого своего беспокойства, да только поделать уже ничего не мог.
– Ладно! Будем действовать по обстановке. Максимум внимания! Зря не рисковать. В бой вступать только в исключительном случае! — думал я про себя. Расстановку в группе мы поменяли. Впереди уже находился Алексей. Замыкающим, как обычно, был прапорщик Сокольников — это всегда считалось для нас доброй традицией или даже счастливой приметой.
Правда сейчас нам было не ведомо, что на этот раз примета наша счастливая не сработает, и все мы будем, возможно, убиты в течение завтрашнего дня. Ведь тот, кто воевал знает, как сложно уцелеть, когда случайно налетаешь на выставленную противником засаду. Вот и мы не знали, где поджидает нас смертельная опасность.
Попытка захвата
Второй привал я сделал через двенадцать часов движения. Мы довольно далеко удалились от деревни и от того места, где нас случайно увидел старик с мальчиком. Ребята, да и я сам, буквально валились с ног от усталости, и это было не удивительно, потому как отдых предыдущей ночи почти не восстановил полностью наших физических сил. Дневной же отдых в течение получаса так же не восполнил наши энергетические потери, да мы практически ничего не успели поесть за весь период стремительно полусуточного броска. Следовало обязательно сделать остановку для основательно привала, с полноценным обедом, дабы затем продолжить свой путь с удвоенной скоростью и к ночи выйти к иранской границе. Для такого отдыха я выбрал сложенную из камня небольшую хижину, по-видимому, когда-то служившую прибежищем для местных пастухов от дождя, снега и ветра. «Алексей! Проверь!» - коротко бросил я майору Чернышёву, шедшему впереди нашей группы. Седой быстро, чередуя челночный бег с короткими прыжками, рванул прямо к ветхому строению, попутно просматривая подходы к нему сверху. Мы же в это время, прячась за камнями, внимательно вели круговое наблюдение и страховали Алексея. Он быстро без приключений добрался до хижины, замер, прижавшись к стене, и затем юркнул внутрь.
Майор отсутствовал полминуты, вскоре он выглянул из мазанки и подал рукой знак, что всё спокойно и тихо, можно идти. Мы с Димкой вышли из-за камней и устремились вверх по склону прямиком к хижине. Она находилась рядом с маленькой речушкой, из которой можно было взять воду, чтобы напиться и освежить ею, холодной и студёной, своё разгорячённое тело. Вокруг лачуги росли редкие кусты терновника. По внешнему виду нашего неожиданного прибежища и по другим признакам мы сделали вывод, что в хижине давно никого не было, и это открытие нас сильно обрадовал, так это давало нам возможность спокойно отдохнуть перед решающим броском. Я установил порядок дежурства, и ребята, умывшись в небольшом глубоком бочажке и утолив голод плиткой шоколада, сразу же отбились, то есть заснули, едва их тела приняли горизонтальное положение и головы коснулись не подушки, но твёрдого и жесткого камня. Полноценный обед я решил перенести на более поздний срок, когда мы немного выспимся, ну хотя бы часика по два. Подкрепить силы у нас имелись ещё мясные консервы, оставалась гречневая каша, чай да сгущёнка, то есть, обычный набор из армейского «сухого пайка».
Моё дежурство было первым, поэтому я вышел из хижины, поднялся на склон горы, чуть повыше нашего пристанища, и принялся наблюдать за окрестностями. Кругом царило абсолютное спокойствие. «Значит, нас не ищут, по крайней мере, пока не ищут именно здесь. Они просто не предполагают, что мы пойдём именно сюда, фактически в глубь страны и уже после, сделав небольшой крюк, выйдем к границе, пройдём вдоль неё и на стыке трёх стран под шум, устроенный пограничными спецназовцами, и под прикрытием нашего отряда благополучно проскочим на свою территорию. Старик с пацаном просто испугались и убежали, а потом куда им сообщать, ведь кругом горы. Здесь, поди, и полиции-то нет! А, может, они вообще нас не заметили? Да, нет! Думаю, заметили! И полиция здесь имеется!» — так размышлял я, лежа в тени под кустом и успокаивая себя своими же мыслями. Сказать, что я недооценивал противника, было нельзя. Порой меня даже корили за излишнюю его переоценку, но я считал, это лучше, чем посчитать своего врага за глупого дурачка, ничего не смыслящего в наших вопросах. Искать нас они, конечно, будут, я в этом нисколько не сомневался, и поисками займутся профессионалы высочайшего класса — в этом, кстати, я тоже был уверен. Вот только допущен мной был один промах — старик нас всё-таки заложил, а полицейский участок на нашу беду находился недалеко от того места, где мы случайно встретили пастуха.
Подошла моя очередь отдыхать. Я разбудил Алексея. Он мгновенно проснулся. Коротко введя его в курс дела, я мгновенно заснул крепким сном, как только голова коснулась разгрузочного жилета, который я предусмотрительно снял и положил вместо подушки. Мне даже начал сниться какой-то сон, но поспать, к сожалению, ни мне, ни Димке долго не пришлось.
— Командир, командир, просыпайся!
– Раздался голос Алексея над самым моим ухом. Я открыл глаза, и тут же услышал, - Димыч! Подъём! Дима, просыпайся!
— Ну что там, Алексей, случилось? — Одновременно спросили я и Димка.
— Плохи, командир, наши дела! Нас выследили! По всей видимости, те двое всё-таки заложили, и сейчас нас окружают со всех сторон. Правда, сказать точно не могу, кто? То ли обычные полицейские, то ли солдаты. Но, скорее всего, работает полиция, уж слишком всё бестолково они делают, — шептал Алексей.
— Ты это с чего взял? А вдруг это «Дельта»? — недовольно спросил Димка. Он посидел несколько секунд молча.
– Точно! И я чувствую по запаху, что нас обложили. Только турки имеют такой специфический запах, - проговорил прапорщик, втягивая носом воздух. Я также втянул носом воздух, но ничего не почувствовал.
— Заложил нас всё-таки старичок-стукачок и мальчик-пастушок, — недовольно бормотал Сокольников себе под нос, но так, чтобы его слова мог услышать и я, и Алёшка. Седой уже и не знал, как загладить эту свою вину перед нами.
– Не комплексуй, Алёша! Один чёрт, нас все равно нашли бы. И забудь про тот случай, понял? Сейчас уже другая ситуация! Надо думать, как выкручиваться будем! Докладывай!
– шепнул я ему на ухо.
– Как не комплексовать, Саня? Если я действительно виноват, - пробормотал он еле слышно. Я понял, что майор переживает за свой проступок, когда отпустил деда и парня. Теперь Алёшка был научен собственным опытом, а это самый лучший воспитатель в жизни.
– Ладно, хватит нюни распускать! Забыли! Докладывай по существу!
– резко прозвучал мой приказ.
— Я пошёл Димку будить и через крышу случайно заметил, как они спускались по склону, — начал докладывать майор как всегда чётко и по существу, — их немного, думаю, не более десяти человек. Это я сначала думал, что солдаты, а потом рассмотрел и понял, ошибаюсь. Вооружены они слабовато. Одними старыми винтовками. Короче говоря, это местные полицейские, сейчас я уже уверен. Решили, видимо, нас задержать самостоятельно. Награду, поди, хотят за наши головы получить большую.