Генерал Деникин
Шрифт:
Признак таких «раздвоенных» людей – делать одно, воображать другое. Они импульсивны, и такова, например, знаменитая речь Деникина перед Керенским, хотя февралист Антон Иванович вместе с единомышленниками именно его и породили. Люди этого сорта «непредрешенчески» нерешительны. Деникин, когда-то не имевший духа расстаться с «социалистом» Романовским, и после окончания Второй мировой войны не способен на новую инициативу, лишь тасует свои былые лозунги. Сыну кремневого фельдфебеля, и только потом – офицера, генералу Деникину недостало отцовой монолитности.
Антон Иванович по
Деникинская судьба, конечно, ярче «пути» какого-то разночинца в очечках. В ней и блеск русского оружия, и слава императорских побед, и «терновость» Белой гвардии. Но в ней и непременные чемоданы нелегальщины, и некая «подкожная» неприязнь к русским царям, и любовь к «младотурецкому» рационализму, хотя сам живешь не умом, а сердцем. А в Антоне Ивановиче все это интеллигентски расхожее пыталось ужиться и с подлинным православным аскетизмом. Увы, его «сверхинтуиции» с людьми, идеями хватало лишь на тактику, не на стратегию, «как положено» главкомам.
Мне очень симпатичен Антон Иванович Деникин, меня восхищает его благородство, мужество, несуетность. Я страдаю, представляя, как этот сын польки, но, может быть, самый русский из императорских генералов, едет, старый и печальный, из Старого Света на свое последнее пристанище – кусок суши, окруженный водой, под названием «Америка». Но я и развожу руками…
В начале декабря 1945 года Деникины прибыли в Нью-Йорк, под которым остановились у офицера из бывших добровольцев.
Газета «Новое русское слово» писала:
«Антон Иванович Деникин почти не изменился за последние пять лет, тот же твердый, стальной взгляд, все та же осторожная точность выражений. И политически его взгляды за эти годы не изменились: бывший Главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России остался патриотом и антибольшевиком. Он по-прежнему с русским народом, но не с советской властью».
Сразу взялись за Деникина коммунисты. Пробольшевистская печать обвиняла генерала в стремлении организовать новый крестовый поход против СССР, клеймила черносотенцем, попустительствовавшим еврейским погромам на юге России. К ним присоединились еврейские «Морген журнал» и «Форвертс». Начались «массовые митинги» с требованием немедленно выслать Деникина из США.
Газета «Морген журнал» сравнивала генерала с Петлюрой и Махно, возмущенно указывая:
«В город самых бойких репортеров, в мировой центр еврейской печати, в страну, где находится, возможно, самое большое число евреев, помнящих еще украинские погромы, прибыл незаметно самый отъявленный из всех оставшихся в живых русских черносотенцев».
За благожелательность тона «Нового русского слова», первым подробно оповестившим о приезде Деникина, «Морген журнал» выводил эту газету и автора интервью с генералом на чистую воду:
«Этот журналист, перед которым генерал Деникин излил свою душу… был
А. И. Деникин ответил «Морген журналу»:
«Я узнал, что в вашей газете помещена статья, воздвигающая на меня необоснованные и оскорбительные обвинения. Сообщаю вам:
Никаких «тайных» задач у меня не было и нет. Всю жизнь я работал и работаю на пользу русского дела – когда-то оружием, ныне словом и пером – совершенно открыто.
В течение последних 25 лет я выступал против пангерманизма, потом против гитлеризма в целом ряде моих книг и брошюр, на публичных собраниях в разных странах, в пяти европейских столицах. Книги мои попали в число запрещенных и были изъяты гестапо из магазинов и библиотек. Пять лет немецкой оккупации я прожил в глухой французской деревне под надзором немецкой комендатуры, не переставая все же распостранять противонемецкие воззвания среди соотечественников.
Эта моя позиция, равно как и несправедливость обвинения меня газетой в «черносотенстве», известна всей русской эмиграции. К сожалению, неизвестна редакции вашей газеты».
Насчет погромов Антон Иванович отметил, что «волна антисемитских настроений пронеслась по югу России задолго до вступления белых армий в «черту еврейской оседлости», что «командование принимало меры против еврейских погромов» и что «если бы этого не было, то судьба еврейства южной России была бы несравненно трагичнее».
Деникин не привык оправдываться и, этим отдав дань, чтобы не упрекали в неучтивости к «мировому центру еврейской печати», взялся за то, что главным томило его душу. Он должен был приложить все усилия, чтобы повлиять на англо-американское решение выдать Сталину солдат РОД. 31 января 1946 года русский генерал написал командующему оккупационными силами США в Германии генералу Д. Эйзенхауэру:
Ваше Превосходительство,
В газете «Таймс» я прочел описание тех ужасов, которые творятся в лагере Дахау, находящемся под американским управлением, над несчастными русскими людьми, которых называют то «власовцами», то «дезертирами и ренегатами» и которые предпочитают смерть выдаче их советской власти…
Деникин изложил «подлинную историю этих людей» из своего опыта общения с ними в Мимизане, заключив:
Так что эти несчастные люди отлично знают, что ждет их в «советском раю», и неудивительно поэтому, что собираемые в Дахау военнопленные предпочитают искать смерти на месте, и какой смерти!.. Перерезывают себе горло маленькими бритвенными лезвиями, испытывая невероятные предсмертные муки; поджигают свои бараки и, чтобы скорее сгореть живьем, сбрасывают с себя одежду; подставляют свои груди под американские штыки и головы под их палки – только бы не попасть в большевистский застенок…