Генерал Деникин
Шрифт:
24 февраля газеты официально заверили: «Хлеб есть», – указывая, что муки достаточно и выделена часть интендантских запасов, но революция разрасталась, стали бить городовых. Совет министров в этот день заседал, не придавая никакого значения демонстрациям, Дума – наоборот, обличая продовольственную политику власти.
25 февраля в толпах появились и сочувствующие солдаты, казаки на все это посмеивались.
Оживленные демонстранты убили пристава, пытавшегося вырвать красный флаг.
В Думе же выясняли свои отношения, ополчясь против министров. Наконец, решили о перерыве в думской сессии на несколько недель, рассчитывая, что снова «засядут» при другом кабинете. В этот день император получил в Ставке сообщение, что уличные беспорядки разрастаются и отдал приказ командующему петроградскими войсками Хабалову принять энергичные меры.
26 февраля в Петрограде газеты уже не вышли, началась стрельба. В стычках полицейских, посерьезневших казаков, солдат «учебок» с толпой появились убитые и раненые. Перестрелка загромыхала, когда 1500 запасников 4-й роты батальона Павловского полка ответили на огонь войск, разгонявших толпы. А ночью восстал запасной батальон Волынского полка.
27 февраля к восставшим присоединились солдаты Литовского полка. Генерал Хабалов попытался двинуть надежные части в центр города. И здесь единственным офицером, пытавшимся что-то сделать, оказался появившийся несколько дней назад с фронта полковник Лейб-Гвардии Преображенского полка Георгиевский кавалер А. П. Кутепов, который пройдет с Деникиным по всем его белым боям и ближайшим другом в эмиграции, пока с ним там не рассчитается ОГПУ.
Кутепов был неподдельным монархистом и с радостью принял тысячную роту местных гвардейцев из запасного полка. Генерал Хабалов приказал его отряду занять район от Литейного моста до Николаевского вокзала, беря по дороге подмогу на свое усмотрение. Кутепов скомандовал, и гвардейцы ринулись по запруженному Невскому проспекту.
У Александрийского театра им попалась расхристанная рота пулеметчиков, которые не откозыряли Кутепову. Полковник зыркнул, хватаясь за револьвер. Выдвинулся капитан пулеметчиков и смущенно объяснил, что для пулеметов у них нет ни воды, ни глицерина. Кутепов приказал его шайке встать в строй.
Даже этого отчаянного одиночку Хабалов, спохватившись, решил остановить. На перекрестке с Литейным Кутепова нагнал посыльный Хабалова, который отменял свое распоряжение и приказывал полковнику вернуться назад к Зимнему дворцу. Но Кутепова с Георгием на груди было не повернуть. Тем более, что к нему по дороге пристали отчаянные офицеры.
Толпы шатались, орали вокруг, по центру хлестко стучали разрозненные пули. Вынырнув на Литейный, Кутепов увидел, что горит Окружной суд. У Сергиевской в беспорядке торчали без наводчиков пушки с дулами в разные стороны, разбросаны снарядные ящики. Невдалеке из-за баррикады палили по неуверенно двигавшимся к ней полицейским.
Здесь заправляли мятежники запасных Волынского и Литовского полков. Они замялись, увидев клинком летящий на них кутеповский отряд. Полковник мгновенно оценил это, успокоительно закричал. Солдатики с красными бантами придвинулись к нему, опуская оружие. Выглянул из-за спин унтер.
– Ваше высокоблагородие, постройте нас, да отведите в казармы… Только боимся расстрела за мятеж.
Кутепов чеканно произнес:
– Те, кто присоединится ко мне, расстреляны не будут.
Обрадованно всколыхнулась солдатская толпа, подхватила Кутепова на руки, подняла повыше, чтобы все услышали. Полковник рассмотрел в сером море под ним смутьянов: несколько штатских, писари Главного штаба, солдаты в артиллерийской форме. Он закричал:
– Те лица, которые сейчас толкают вас на преступление перед государем и родиной, делают это на пользу нашим врагам-немцам, с которыми мы воюем! Не будьте мерзавцами и предателями, а останьтесь честными русскими солдатами!.
Из толпы выкрикнули:
– Боимся, что расстреляют!
Кутепов опять заверил:
– Те, кто пойдет со мной, расстреляны не будут.
Тонко, с надрывом взвыл голос:
– Он врет, товарищи! Вас расстреляют!
Сразу же ударили по Кутепову из винтовок. Он был уже на земле, вскидывая револьвер и командуя своим гвардейцам. Мятежники бежали врассыпную, но из-за укрытий обрушился на кутеповцев бешеный огонь. Вокруг полковника падали его бойцы, они отстреливались, но сметало отряд на открытом месте.
С его остатками Кутепов пробивался к особняку графа Мусина-Пушкина. Это были сплошные бои, отряд держал фронт вкруговую, но его косили с крыш, из подворотен. Как и на обычном фронте, в основном гибли офицеры, много их в тех перестрелках полегло.
Добрались с большими потерями до дома Мусина-Пушкина, который эпиграфно заповедал кавалергардам. Сейчас в нем раскинулся на скорую руку госпиталь Красного Креста Северного фронта, куда стаскивали раненых.
Стемнело за окнами, на улицах мгновенно перебили еще целые фонари. Полная тьма опустилась на Петроград.
Кутепов, прикрыв постами двери, выбрался наружу. Взглянул на Литейный, подсвеченный кострами и заревом. Туда из всех нор, переулков перла и перла толпа. Он увидел, как из особняка тенями выскальзывают его бойцы и перебегают к ораве. Из нее, хрипло матерясь, выкрикивали фамилию полковника, суля ужасное.
Вернулся Кутепов в особняк, огляделся: большая часть его отряда уже сплыла. В горячке уличных боев сумел полковник приказать, чтобы купили ситного и колбасы. Стали есть. Если б он не похлопотал, были б ни с чем. Никто о них не заботился, Кутепов отсюда по телефону безуспешно пытался связаться и с градоначальством, и с полицейским штабом. С улицы начали с завываниями пристреливаться по особняку.
Явилось к Кутепову начальство лазарета. Пряча глаза, стали его просить уйти отсюда с нераненными солдатами. Что было ему делать, не отдавать же на растерзание раненых и «сестричек». Выскользнул полковник с кучкой последних бойцов в темень…
Так закончилась единственная «полупопытка» петроградского военного начальства очистить центр. А здешние офицеры от фронтовика Кутепова сильно отличались. Во-первых, они заметили, что именно их стараются убить на улицах, избегая стрелять по солдатам. И одни сидели дома, а более «инициативные» – в офицерских собраниях, оживленно обсуждая ситуацию. Они не хотели репрессий против восставших, чтобы не портить свою репутацию на будущее. Надвинувшаяся смена режима казалась неизбежной. Сделала свое дело хитрая пропаганда Думы, которая и сама перестала существовать в эти дни как государственный парламент.
25000 солдат восстало в феврале 1917 года в Петрограде, но весь его гарнизон составлял 160000. Можно сказать, что не только смелость, а и «злая» энергия города берет.
Офицеры встрепенулись, когда Совет рабочих депутатов на заседании 1 марта принял меры, чтобы обезопасить восставших солдат, переживавших: вдруг все же расстреляют? Так появилась первая «советская» резолюция, широко известная как Приказ № 1. Солдатам он предписывал:
• Избрать полковые, батальонные и ротные комитеты.