Генерал Деникин
Шрифт:
«Надо брать, что дают».
3 марта 1917 года уже от имени династии отрекся великий князь Михаил.
На первый взгляд, весьма странны эти события, когда судьба государства решалась не в его столице, где обстоятельства можно было «пощупать», а по телефонам и телеграммами. Но она проста с точки зрения Николая II, которому важно было разбираться не с народом, вернее, его толпами, а понять, кто же окружает его трон. И стоит ли отакими людьми дальше отстаивать, «удерживать» Россию?
На это царь и ответил 2 марта в своем дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман».
Бог судил
2 марта 1917 года, в день отречения русского царя, по видению крестьянки Андриановой, в подвале Вознесенской церкви в Коломенском Царском селе обнаружили «Державную» икону Божией Матери. До этого она здесь никому не попадалась. На иконе Богородица с очами, полными слез, на скорбном, но и необычайно строгом лице, в короне и красной царской порфире восседающая на царском троне, держала в руках скипетр и державу – знаки императорской власти. На коленях находился благословляющий Богомладенец. Многие решили, что Царица Небесная приняла выпавшие из рук государя символы власти. и теперь сама попечется о России. Приняла или все же отобрала Богородица эту власть?
Судя по тому, с чем пришли русские к концу века, нам ни до чьего попечения уже нет дела. Что впереди у нашего народа в волнах атеизма, оккультизма, псоязычества, лжехристианства? Третье тысячелетие по Рождеству Христову на дворе, а мы вслед интеллигенции еще начала уже прошедшего XX века все вопрошаем: «Что делать?»
В конце концов по поводу «завершения» наших царей. Династия Романовых началась с царя Михаила, Михаилом и закончилась. Вышел тот первый царь из укрывища от польско-литовских врагов в Костромском Ипатьевском монастыре, последний – погиб в подвале Ипатьевского дома.
В таком тоже случайных совпадений не бывает.
А. И. Деникин описывал:
«Войска были ошеломлены – трудно определить другим словом первое впечатление, которое произвело опубликование манифестов. Ни радости, ни горя. Тихое сосредоточенное молчание. Так встретили полки 14-й и 15-й дивизий весть об отречении своего императора. И только местами в строю непроизвольно колыхались ружья, взятые на караул, и по щекам старых солдат катились слезы».
Сам же генерал Деникин ощущал по-другому:
«Безудержная вакханалия, какой-то садизм власти, который проявляли сменявшиеся один за другим правители распутинского назначения, к началу 1917 года привели к тому, что в государстве не было ни одной политической партии, ни одного сословия, ни одного класса, на которое могло бы опереться царское правительство. Врагом народа его считали все: Пуришкевич и Чхеидзе, объединенное дворянство и рабочие группы, великие князья и сколько-нибудь образованные солдаты».
18 марта 1917 года Деникину вручили телеграмму: немедленно выехать в Петроград для переговоров с военным и морским министром А. И. Гучковым из созданного Временного правительства под председательством князя Г. Е. Львова.
Недоумевая, Антон Иванович быстро
– Последние новости! Назначение Деникина начальником штаба Верховного главнокомандующего!
Генерал оторопел, схватил газетку, но мало что понял из коротенькой заметки под рубрикой «Вести и слухи». В Петрограде прямо с поезда Деникин направился к Гучкову.
О Гучкове Деникин, как и все, много слышал, но лично никогда с ним не встречался. Генерал, несколько растерянный с Киева, внимательно слушал доводы военного министра. Гучков начал, что Верховным главнокомандующим назначен Алексеев. Объяснил: были разногласия у Временного правительства с Временным комитетом Думы насчет этого назначения, Родзянко выдвигал Верховным Брусилова. Не устраивал некоторых Алексеев своим мягким характером.
Гучков значительно повысил голос:
– Новое правительство решило подпереть Верховного главнокомандующего Алексеева боевым генералом в роли начальника штаба. Так выбор пал на вас.
Из следующего Деникин понял, что Алексеев не захотел навязанного начштаба, и Гучков настоял на этом ультимативно.
В сложную ситуацию попал Антон Иванович, поэтому сразу не согласился на новый, пусть и головокружительный пост. Выговорил у напористого Гучкова право встретиться с Алексеевым и обсудить это.
По дороге к Алексееву в Ставку Деникин взволнованно раздумывал. Его подавили открывшиеся широчайшие перспективы и огромная ответственность. С вопросами политики, государственной обороны и администрации в масштабе страны он никогда не сталкивался…
Причем, войну прошел на любимой боевой работе, а тут – снова штаб, из которых всю службу ускользал, хотя и верховный. Он понимал, что выбран не случайно – из-за левых взглядов. Что ж, и правда: осуждал старый режим, революцию принял всецело и безоговорочно. Льстило, что оценили его блестящую боевую репутацию, решили «подпереть» «старика» деникинской доблестью, твердостью, находчивостью.
Деникин не ошибался, Гучков потому и отстоял его, что по деникинским публикациям в печати хорошо знал этого критика военной бюрократии и устаревших устоев. Наверняка, много говорил Гучкову о «младотурецки» настроенном Деникине и их общий близкий приятель Лукомский, который переписывался с Антоном Ивановичем. Новым правителям Деникин подходил и тем же, чем Алексеев, – оба были из «простых», сыновья офицеров, выслужившихся из солдат. Позже этим же пригодится и Корнилов, отец которого вышел в хорунжий из простого казака. Буржуазно-либеральное Временное правительство заигрывало с Советом рабочих и солдатских депутатов, пока совсем не заигралось.
В связи с этим «временные» рассчитывали и на то, что «февралист» Деникин поддастся «демократизации» армии, идеи чего столь проступали в его статьях. Назначая, надеялись: начштаба Ставки будет в ней их верным союзником, подопрет как надо. Не могли предположить, что «фельдфебельская» жилка сугубо военной косточки Деникина на деле отторгается от любой армейской демократии. Такой же закалки были и февралисты Алексеев и Корнилов, что и обеспечит в конце концов высоко поднятое Деникиным знамя Белой гвардии.