Генерал Империи
Шрифт:
Вернувшись к себе на чердак, он затопил небольшую печку-буржуйку. Очень уж продрог и промок. Благо, что до звона просушенные дрова тут имелись. И начал читать.
Как Максим и предполагал – его признали погибшим в результате теракта. Керенский выступил с пламенной речью, сказав о том, что смерть Меншикова – великая утрата для России. И так далее, и тому подобное. Не менее красочно выступали и другие сообщники главы Временного правительства. Ожидаемо. Насколько, что Максим лишь желваками поиграл от злости. Но самым интересным оказалось другое. Гражданская панихида с Меншиковым должна
– Очень интересно… очень… – тихо проговорил Максим, откладывая газету и многозначительно улыбаясь.
Дождаться темноты оказалось очень непросто. Нервно. Максима сильно распирало от переполнявших его эмоций и жажды действий. Но он справился. Усидел.
Вышел, правда, еще сумерках. Ему было нужно понять – не скопилась ли перед храмом толпа. Поэтому к Екатерининскому каналу он шел с особым волнением.
Оцепление, как и ожидалось, было развернуто. Поэтому пришлось искать варианты максимально анонимного проникновения на объект. Заглянув в ближайшую питейную, Максим купил водки и направился к Русскому музею Императора Александра III. К нему не прошел, но нашел дворницкую перед оцеплением. Зашел туда и без лишнего стеснения предложил местному обитателю выпить с ним за упокой души славного человека.
Да не на словах, а поставив перед ним на стол штоф водки. Целый штоф! Дворник, будучи и без того навеселе, охотно принял предложенное угощение и, накатив стоя, не чокаясь стакан, опал как озимые прямо на пол.
Этого Максиму и требовалось. Прикрыв входную дверь на задвижку, он пошел искать варианты. Это было не точно, но он предполагал наличие еще одной двери, ведущей в Михайловский сад. Чай дворник не только улицу мел, но и помогал за парком присматривать. Грабли да вилы с тачками у него и хранились. Поэтому, проверив, что дверь нормально открывается и можно свободно выйти, Максим уселся и начал ждать, пока окончательно стемнеет.
Один раз дворника пришлось даже успокоить паленом, когда тот попытался встать. Осторожно. Чтобы не убить. И переложить на спину, чтобы по пробуждению он подумал о неудачном падении. В остальном же все прошло тихо и спокойно.
Ну вот, наконец, наступила ночь. Максим аккуратно вышел из своего укрытия и осмотрелся. Тучи и в целом пасмурная погода давали неплохую темноту, совсем не типичную для лета. Михайловский сад словно вымер. Лишь вдали были видны и слышны люди, подсвеченные огнями. Это продолжали собираться желающие проститься с ним.
Медленно и осторожно, стараясь держаться в самых густых тенях, Максим подошел к храму. У дверей был всего один сторож. Да и тот – пьяный. Дальние кордоны надежно перекрывали подходы к храму и позволяли избежать ненужных эксцессов. Поэтому этот «постовой» здесь был больше для порядка. Старый солдат. По выправке даже в подвыпившем состоянии это хорошо было заметно. Явно из тех времен, когда еще считали порочным кланяться пулям. Вон, едва на ногах стоит, а спина такая, словно лом проглотил.
Тихо подойдя к сторожу с подветренной стороны, Максим откинул капюшон и осторожно похлопал его по плечу. Тот охнул, просыпаясь. Протер глаза. И нервно икнув потерял сознание, осев безвольным кулем на землю. Его психика оказалась совершенно не готова встретится с мертвецом вот так – лицом к лицу.
Двери в храм были не закрыты. Поэтому, открыв их Меншиков прошел внутрь.
Здесь было пусто, душно и смердело жженым мясом. Им и возле храма пахло заметно, но тут – совсем невыносимо. Словно несколько мангалов поставили рядом, «зарядили» шашлыком и бросили на произвол судьбы. Горело много свечей. Воскуривался ладан. Тлели огоньки лампадок. Но это все не сильно помогало, лишь выжигая кислород и добавляя удушливости.
Недолго думая, Меншиков прошел к стоящему на постаменте богатому гробу из полированного дерева и откинул крышку. Там лежал сильно обгорелый труп его роста. Примерно. Сказать точнее не представлялось возможным. Причем, что занятно, без одежды. Каким нашли, таким и швырнули в гроб, не сильно по этому поводу переживая. Даже в мундир не одели. Да и зачем? Все равно гражданская панихида будет при закрытой крышке.
Сняв с себя дождевик и постелив рядом с гробом, Максим бесхитростно вытряхнул жильца «на улицу». И завернув в дождевик, взвалил на плечо. Ему тут явно было не место.
Сторож все также лежал бес сознания. Поэтому пройдя всего пару десятков шагов до Екатерининского канала, наш герой аккуратно столкнул труп в воду. Предварительно завязав дождевик получше и подгрузив пятеркой камней из мостовой, не очень прочно в ней державшихся. Так, чтобы труп не всплывал по возможности. Нехорошо. Может в глаза бросится. Но всплывший труп был намного худшим бедствием, ведущим к массе ненужных подозрений. И да, пузо он этому бедолаге обгорелому также вспорол, чтобы при разложении не раздувался пузырем от распиравших его газов.
Вернулся. Отряхнулся. Вернул на место гроб, напрочь лишенный внутренней отделки. Затушил все свечи, ладанки и лампадки, кроме той большой свечи, что горела рядом с гробом. Оставил открытой нараспашку входную дверь. Открыл таким же манером алтарные ворота. И забравшись в гроб накрылся тяжелой крышкой. С трудом. А чтобы не задохнуться, пробил местным инвентарем, что лежал в ящиках для служек, небольшое отверстие под декоративным украшением на крышке гроба. Вроде не видно снаружи, так как над ним венок, а воздух свежий хоть немного да поступал. Что уже неплохо.
Завершив приготовления, он лег, накрылся крышкой и начал ждать, коротая время воспоминаниями и размышлениями. Очень надеясь не уснуть. Потому что храп из гроба мог сорвать всю задумку в самом ее начале.
Сторож очнулся часа через два, по субъективным оценкам нашего героя. Это было легко понять, так как он отчаянно закричал, привлекая внимание окружающих. Прибежали служки и полиция. Засуетились. Но уже светало. Так что, они ограничились только тем, что вновь зажгли свечи с лампадами да воскурили ладан. И подготовились к гражданской панихиде. Мистика мистикой, а дела делами. В конце концов это была слишком сложная ситуация, чтобы ее можно было с кондачка как-то объяснить. Записать, зафиксировать и подать наверх – да. Но не более.