Генерал Самсонов
Шрифт:
– Чего ж не давать?
– возразил другой солдат.
– Надо всем разделить.
– Всем, всем, - решили остальные.
– Всем, так всем, - легко согласился Байков.
– я ведь тоже, когда новую свинку добуду, - со мной, выходит, германцы поделятся.
Солдат с кривым носом засмеялся. Остальные не поняли, чему тот смеется, поняли лишь одно, что Байков собирается тащить и дальше.
– Пойди, Федор, к хозяйке, попроси хлебца, - сказал кривоносый, - Ты ласковый, она тебе все даст, что ни попросишь.
Хозяйка,
Токарев подошел к ней и увидел в ее глазах ожидание какой-то беды.
– Хозяйство, - сказал он, поводя рукой в сторону скотного сарая, - И у меня есть хозяйство.
– Ниц нима, - ответила она,
– Двое деток, - показал Токёрев.
– Жена, мать, отец.
– Ниц нима, - сердито повторила хозяйка,
– Ты не бойся, - сказал Токарев, - Не бойся.Мы переночуем и дальше пойдем... Вот только хлеба у нас нет...
Из хаты вышел хозяин, крепкий мужик в белой рубахе, что-то неодобрительно оказал жене и пригласил Токарева;
– Пан жолнеж, проще.
Он дал ему каравай хлеба и бутылку водки.
– То бимбер, для жолнежей, - объяснил хозяин с наигранным добродушием,
Токарев вернулся к костру, понимая, что получил дары потому, что хозяева боялись. Наверное, на их месте он тоже боялся бы. Но он их не обижал.
– А ты не промах?
– сказал Байков, как бы сравнивая его с собой. Улестил бабенку с одного раза. Дай-ка бутылку.
Токарев отдал бутылку и хлеб и, довольный собой, присел на корточки,
– Тоже люди, - сказал он, - и ей про своих говорю, что-де семью имею, деток, отца о матерью... Вижу - боится меня. А чего бояться? Мы не звери, у нас закон есть,
– Ну попробовали бы не дать, - заметил кривоносый.
В эту минуту во дворе появился подпоручик Кошелев, огляделся и направился к солдатам.
– Все, погуляли, - буркнул Байков, отворачиваясь и ставя бутылку на землю.
Кошелев подошел, бодрым начальническим голосом пошутил!
– Варите суп из топора?.. Где хозяева, ребята? Кликните.
– Один солдат побежал исполнять приказание, а подпоручик, вздохнув запаха, взял щепочкой огня и прикурил папироску.
– Овес у них есть?
– спросил он.
– Надо лошадей кормить, а овса нету.
– В сарае надо поглядеть, - сказал кто-то.
– Скотину держат. Должно быть,
– Это что?
– спросил Кошелев.
– Дай-ка... Самогонка?
– То растирка, ноги растирать, чтоб не пухли, - сказал Байков.
– За день так намахаешься, пухнут и пухнуть.
Кошелев улыбнулся и стал выливать водку на землю.
– Нельзя, ребята, сами понимаете.
– Некому нас пожалеть, - буркнул Байков.
– Серая скотинка.
Но Кошелев уже отошел, а если и слышал, то пропустил мимо ушей.
В том, что случилось потом, Токарев надеялся не участвовать, ибо подпоручик, осмотрев сараи, ушел, а затем позвали ужинать. Но после ужина во двор стали заезжать повозки, и Токареву велено было наравне с другими выносить мешки с овсом. От них пахло пыльным мучнистым запахом, навевавшим воспоминание о родине, от которого сдавливало в груди.
Хозяева молча сидели на скамеечке, скорбно глядели на жолнежей, управлявшихся с чужим добром. Хотя офицер и заплатил за овес рублями, это не было покупкой, а было насилием, принимавшим вид добровольной торговли. Это была война. Повозки уехали, и солдаты легли спать.
* * *
Полковник Крымов был послан Самсоновым в Млаву, в первый корпус генерала Артамонова. Артамонов был известен обоим еще по Маньчжурии, где он командовал дивизией и ничем себя не показал, разве что слишком боялся окружения. Еще он был известен, как знаток церковного богослужения и многих молитв.
Крымов на автомобиле в сопровождении вестового без приключенкий добрался до Млавы и подъехал к железнодорожной станции в то время, когда с западной стороны, освещенный закатом, плыл в небе германский цеппелин с отчетливо видными черными крестами. Увлеченный жутковатым зрелищем этой громадной рыбы, Крымов велел шоферу ехать за ним.
На станции затрещали ружейные залпы и зататакал пулемет. Цеппелин навис над железнодорожным вокзалом, сбросил несколько бомб, они гулко взорвались.
С земли были заметны неторопливые эволюции цеппелина, повернувшего в обратном направлении. Уходил. Он и должен был уйти, ибо с таким чудищами мы еще не умели бороться.
Крымов провожал его взглядом, и цеппелин плавно пошел вниз, словно устал летать. Подбили? Нет, не может быть? Но почему идет вниз?
По дороге мимо крымовского автомобиля поскакали два взвода казаков с пиками. Чубатые, азартно гикавшие всадники оставляли впечатление какой-то игры, будто хотели догнать и проткнуть пиками шарик.
– Веселая у казаков служба, - заметил вестовой с самостоятельным задумчивым выражением.
– Вот вы, Алексей Михайлович, казачьим полком командовали, - разве плохо? А нынче трясемся на таратайке, волю командующего исполняем.
Крымов смотрел по сторонам, примечая разбитые в нескольких местах окна и витрины. Речь вестового позабавила его. Тот расценивал должность генерала для поручений примерно как адъютантскую, а полковник Крымов был на самом деле ближайшим командующему человеком,
Ну, слава Богу, наконец доехали до штаба корпуса. Артамонов принял посланца Самсонова незамедлительно и, пожав руку, стал расспрашивать о самочувствии, о трудностях дороги, угощать чаем. От Артамонова исходило радушие помещика-хлебосола, и весь он, с бородой, животом, лучащимися глазами, несмотря на мундир, казался отцом семейства, а не боевым генералом, И к тому же еще на лестнице полковнику почудился сладкий дух горячего теста.