Генерал террора
Шрифт:
— Думаю, запасной вариант не потребуется. Но для вашего спокойствия: две ракеты, красная и зелёная, со стороны биржи — каменное, самое приметное здание на берегу. Сами понимаете, это уже в последний момент, когда таиться не будет смысла... Обнимемся — и с Богом!
Они посмотрели напоследок друг другу в глаза, и Патин в сопровождении всё той же Капы знакомым ходом направился в сторону берега.
Было ещё светло. На выходе из болот обмылись, оглядели себя и опять в обнимку, забирая от тропы в сторону барского дома Крандиевских, неспешно поплелись к оставленной лодке.
Показалось или интуиция сработала?..
Явно не старый, но уросший бородой мужичонка ещё на выходе из суходола собирал на дрова сушняк, а потом, будто ветром перенесло, и дальше промелькнул на их пути, за деревьями. Он, ошибки быть не могло. Не зря же Патин служил в разведке.
— Капа, — насторожил её, — переложи нож в левый сапог, там тоже есть кармашек.
Для этого пришлось залечь в траву и снова обниматься. Ему даже показалось, что Капа волынит минутное дело, и он предупредил:
— Не надо... чижолая ты наша... Смотри!
Пока они валялись в траве, бородатый мужичонка заметно приблизился к ним и засел за соседним кустом.
— Если я с левши не управлюсь, ты помоги мне, — шепнул.
А дальше уж, конечно, совсем в обнимку, пьяно пошатываясь и правя на злосчастный куст. Патин успел только нахально посмеяться:
— Вот тут разве тебя и завалить, голуба?..
В следующее мгновение скорее почувствовал, чем увидел, — ноги подшибает увесистая дубинка, ловко пущенная по земле. Он сумел над ней подпрыгнуть, падая.
На нём сидел этот бородатый мужичонка, а он никак не мог выхватить из-за голенища нож, потому что единственную руку в запястье перехватили. Без обиняков спрашивали:
— Так куда ходил-то, болезный?..
Видимо, тоже увлёкся, потому что не заметил, как дубина вернулась обратно и суковатым комлем рухнула на голову хозяина. Но и такой удар не свалил мужичонку, а только заставил в последнем усилии свести руки на горле...
Вот тут-то Патин и сумел выхватить спасительный тесак! Жив?.. Ведь и этот отчаянный замах не решил дела: мужичонка-то, как в потасовке свалилась борода, оказался молодым и мордастым парнем. Капе пришлось дополнительно молотить его, а Патин, хоть и с левой руки, повторно всадил ему тесак под рёбра... Уж тут не промазал.
Был у соглядатая и наган, но ведь не стрелял, хотя чего бы лучше — в таком болотистом лесу, из засады?.. Стало ясно: пришёл-то он вслед за ними с правого берега, и не за трупом, а, говоря по-военному, за языком... Патину стало смутно от этих догадок. Подозревают? Выслеживают? Что-то знают... но хотят знать ещё больше?
Капе, лежавшей ничком в траве и слёзно сморкавшейся, он своих тревожных мыслей не выдал. Минут пять посидел, тоже отдыхая и укачивая потревоженную руку, а потом решил:
— Его будут искать, надо прятать.
А что лучше болотины, которую они недавно минули?
Пришлось возвращаться и в три руки тащить упокойника до первой болотной промоины. Только когда сомкнулась ряска над несчастным, Патин и похвалил свою спасительницу:
— Ну, Капа!..
— Капа, — смеясь уже, согласилась она.
— Я по течению потихоньку и сам переберусь через реку, а ты возвращайся к Ивану и скажи: пусть усилит посты, пусть устроит засаду прямо на суходоле. Видишь, что-то большевички всё-таки знают... Иди, Капа. Встретимся, если что, на берегу, у наших старых складов. В дом ко мне не заворачивай... Иди же! — прихлопнул даже её по платьицу.
— Пойду, пойду... только ты поцелуй, Андрюша, мало ли чего...
— Типун тебе на язык! — осердился он, но поцеловал искренне и благодарно.
Всхлипнув, Капа унеслась по болотистой тропе, а он поспешил к берегу. Времени и так было много потеряно.
Теми же кружными путями возвратился к Савинкову и рассказал, как было дело.
— Значит, Чека пронюхала. К Рыбинску подтягиваются совершенно не нужные здесь воинские силы. Кто выдаёт?.. В предательство нашего доктора я по-прежнему не верю, но вы на всякий случай смените квартиру.
— Связная другой не знает.
— Капа?
— Она. Заходить на квартиру ей не велено, но место встречи — на наших прибрежных задворках.
— Думайте, Патин, думайте.
— Уже придумал. Днём, если что, никто меня брать не будет, значит, ночью. Перенесу свой тюфяк из дровяника ещё подальше. Есть на берегу догнивающие баржи и катера.
Савинкова это удовлетворило. Спросил о другом:
— Доктор интересовался о причине ранения?
— Интересовался. Я сказал — камуфляж. А что выпиваю левой рукой — для тренировки. Сразу ведь не получится, правда?
Савинков задумался.
— Поправляться надо. Дня три — и чтоб правая рука если не винтовку, так хотя бы наган держала!
— Удержит, — вздрогнул Патин от предчувствия скорого дела. — Но я и левой бью неплохо. Ещё в разведке натренировался.
— Сейчас проверим... — по своему обыкновению сухо улыбнулся Савинков. — Не револьвер, не доставайте. Александр Аркадьевич!..
Деренталь во всей своей красе, с подносом. Патин первым взял рюмку и задиристо прикрикнул:
— Выше локоть, господа офицеры!
А выше уже и некуда. Подзасиделись.
VII
Полковник Бреде доказывал:
— Послушайте, Борис Викторович. То, что я говорю, не пустые измышления — это плод долгих и тягостных наблюдений. К Рыбинску скрытно подтягиваются красные. Откуда? С севера, из Петрограда до Череповца, а оттуда берегом Шексны, через Мяксу и Пошехонье. Всего два пеших перехода. Рекой — за одну ночь. Красные замечены уже не только на левом берегу Шексны, но и на левобережье Волги. Скажите, пожалуйста, чего им там делать? Далее. Я получил достоверные сведения, что в сторону Рыбинска отправляется бронепоезд — «Ленин», разумеется. Ждут отправки два латышских полка... Да, мои милые латыши под командой земляка Геккера, тоже полковника, решили послужить мировой революции... Известно, что и личная охрана Ленина набрана из моих земляков. Ян Петерс! Истый палач! Сейчас он грядёт в гости к нам, Борис Викторович. Одно утешает: мой латышский полк разбежался ещё раньше: Петерсу не удалось натравить его на своего командира полка. Но зато: 6-й Тукумский и 8-й Вольмарский! Они уже грузятся в вагоны в пригороде Петрограда. И знаете, кто ими командует? Опять же Геккер. Вы должны знать фанатизм этого выродка: ещё в вашу бытность комиссаром Временного правительства солдатня избрала его начальником штаба 8-й армии. Он же, в противовес Корнилову и Деникину, создал 4-ю Донецкую армию. В связи с угрозой высадки союзников на севере — ох, запаздывает эта угроза! — его назначают комиссаром Беломорского военного округа... — Полковник Бреде от волнения закурил. — Извините.