Генетика любви
Шрифт:
В голове всё ещё шумело из-за выплеснувшегося в кровь адреналина, а сердце барахлило, словно старенький моторчик. А если бы Себастьяна здесь не оказалось? А если бы валун был выше? Если бы Ланс упал вниз головой, а не ногой? А если бы?..
— А как вы?..
Связная речь на этом закончилась, но Касс, не оборачиваясь, ответил:
— Когда-то на Юнисии были сильные землетрясения, и поэтому курс первой помощи должны сдавать все проживающие на планете. Не переживайте, я уверен, что с Лансом всё будет в порядке. Он расплакался
— Я имею в виду, как вы здесь оказались? — Я наконец-то совладала с речевым аппаратом. — Ночь же… и вы…
Я шла за Себастьяном и смотрела на напряжённые мышцы крепкой спины. Свет от наручного коммуникатора цварга подсвечивал мужской силуэт: широкие плечи и узкая талия образовывали правильный перевёрнутый треугольник. Знакомые трикотажные штаны съехали вниз и открывали ямочки на пояснице. Я понимала, что нельзя вот так глазеть на мужчину, это как минимум неприлично, но куда отвести взгляд — не имела понятия. Ко всему, Касс умудрялся ещё и срезать шипом, словно косой, траву там, где шёл, и поэтому разумнее было следовать как раз за ним, а не рядом.
— Ах, это… — Почудилось, будто Себастьян споткнулся. — Я вышел на ночную пробежку, а тут услышал крик Ланса и поспешил на помощь.
Хвост цварга срезал траву перед нами, но в этот раз немного кривовато.
— А… где ваша футболка?
«Вселенная, он несёт твоего сына, а ты допытываешься до его внешнего вида! Да если бы он даже явился полностью голым и признался в лунатизме, это всё равно было бы лучше отсутствия помощи!» — сердито одёрнула себя, но слова уже сорвались с губ.
— Забыл в траве.
Я невольно охнула, представив, какой выговор получила бы от Мориса, если бы по моей вине ему пришлось оставить одну из драгоценных брендовых вещей где-то на земле. Небо безоблачное, но погода летом на Цварге непредсказуемая, может и дождь пойти. А если Себастьян выставит счёт за испорченную футболку? Нестабильные атомы, да она же стоит наверняка как наше месячное питание!
— Наверное, надо вернуться… — неуверенно пробормотала, глядя в жилистую спину цварга, но он даже не сбавил шага.
— Потом, как будет время, вернусь и поищу. Ничего страшного. Нет таких вещей, которые бы стоили дороже, чем здоровье детей.
Некоторое время мы шли молча, а затем Ланс завозился на руках Себастьяна и протяжно застонал:
— Бо-о-ольно…
— Я знаю, — невозмутимо ответил Касс. — Я могу помочь, но мне кажется, что твоя нога болит не настолько сильно, чтобы вмешиваться в ментальный фон.
Ланс поёрзал и вместо очередного стона умирающего лебедя вдруг деловито поинтересовался:
— А как помочь?
— У тебя задеты нервные окончания, они передают информацию в головной мозг, что тебе больно. Я могу на уровне бета-колебаний убедить твой организм, что никакой боли нет.
— То есть ты обманешь мой мозг?! — потрясённо переспросил сын.
Себастьян кинул.
— Да, я это
— Но ведь это, получается, будет обман… — прошептал мальчик и повернул голову, чтобы посмотреть на брата-близнеца.
Я прекрасно знала Эти Взгляды и всеми клетками чувствовала, что прямо сейчас происходит что-то неуловимое, но очень важное: близнецы принимают решение. Вроде бы Себастьян общался только с Лансом, но у меня возникло до зуда стойкое ощущение, что общаются все трое и речь о чём-то, чего я не могу понять, хотя разговор слышала с самого начала.
Лотт еле уловимо наклонил голову к правому плечу. Ланс тяжело вздохнул и перевел взгляд на Себастьяна:
— Спасибо, профессор Касс, но нога действительно болит уже не так сильно. Я потерплю.
Я так растерялась от ответа сына, будучи уверенной, что он попросит обезболить ногу, что и не заметила, как мы вышли к величественной усадьбе за высоким ажурным забором.
Периметр частной территории украшали парящие в воздухе энергетические шары-фонари, в рассеянном свете которых просматривался парк миниатюрных фонтанов и статуй, парковку занимали такие флаеры, что не все шильдики-то были мне известны, но главное — само здание! Даже не будь я архитектором, невозможно было не отметить искусную работу гения, создавшего это произведение искусства: стекло, металл и камень переплетались друг с другом, образуя причудливый танец материалов. Мощный фундамент, мраморные ступени, панорамные окна-стены, переходящие в прозрачную мансардную крышу, несколько широких террас с балконами, увитыми гроздьями цветущей глицинии.
«Должно быть, здесь живут по-настоящему состоятельные цварги, и стучаться, да ещё и среди ночи, к незнакомцам и просить о помощи — непозволительное свинство…»
— Мы вышли не на ту дорогу, — сказала я расстроенно. — Наш с Морисом дом в другой стороне.
— Нет-нет, всё верно, — заверил Себастьян, бодро останавливаясь перед современной автоматической системой распознавания гуманоидов на воротах. — Это мой дом.
Пока голубой луч биосканера захватывал его лицо, он нахмурился и добавил:
— Не в том смысле, что поместье принадлежит мне. У меня квартира в южном полушарии, но бабушка с дедушкой любят, когда я останавливаюсь здесь.
— Ясно, — ошеломлённо ответила я.
К счастью, от дальнейших расспросов спасли скрипнувшие, открывающиеся настежь ворота. Взгляду представилась дизайнерская дорожка, выложенная разной величины плоскими камнями, фигурно подстриженные кусты и лента крошечных фонариков на солнечных батареях.
«Это не твои клумбы с тюльпанчиками и картошка в дальнем углу».