Генезис
Шрифт:
Алекс крутит головой, ничего не понимает.
– Но никто не выходит, – показывает на другие машины.
– Ввели штрафы. Могут придраться. Нам нужны сейчас проблемы?
– Нет, – отстегивает ремень безопасности, реально хочет выйти.
– Хотя это не безопасно: одной стоять вот так на обочине, – делаю вид, что сомневаюсь. – Нам же не нужен второй Грабарь.
– Ох, не напоминай! – Алекс передергивает плечами. – Лучше мне остаться в машине.
– С другой стороны у них тут система видеонаблюдения, – показываю на камеру.
– Точно.
Алекс открывает дверь, заносит ногу.
– Не вижу, чтобы хоть кто-то этот знак всерьез воспринимал.
– Вот именно, – она крутит башкой, прижимает сумочку к груди. – Замучаются всех штрафовать.
– Ладно, сиди, – глушу мотор, нащупываю кредитку в кармане.
На соседнем терминале пассажирка с ребенком выходит вместе с водителем.
– Смотри, они идут вместе.
Алекс закатывает глаза.
– Я не останусь в машине, пойду с тобой.
Оглядываюсь и вздыхаю с нарочитым драматизмом, типа достала неопределенность.
– Может, это только для мотиков? – показываю на знак «Остановка мототранспорта за 15 метров».
Алекс в смятении.
– Ты права, никто не выходит, так что прокатит.
Больше не могу терпеть, давлюсь от смеха – рожа красная, как фирменный цвет нефтекомпании. До Королевы Антарктиды наконец-таки доходит. Колошматит меня сумкой и кричит:
– Ты опять цирк на дороге устраиваешь!
Выхожу из джипа, Алекс семенит следом. О Вернере уже не думает. У кассы подмигиваю ей, она расплывается в улыбке и жмется к моему боку.
– Кофе хочешь? – показываю на кофейню с красными диванами.
Хочет. Ладно, раз атмосфера потеплела, можно запустить процесс сближения, а если повезет, то и стыковки. Я намеренно дразню Вернера, хочу пощекотать ему нервишки, заодно прощупать настрой. Такие наезды я не прощаю. Он мог бы действовать через Алекс, что было бы эффективнее, но нет, попер напрямую. Со мной так нельзя, лучше договариваться. Куратор меня знает и действует осторожно.
ГБ останавливает джип и показывает на продуктовый магазин. Сейчас я даже не вспомню, что хотела купить. Заходим в торговый центр. Он берет тележку и закидывает в нее продукты, средства гигиены и косметику, которую я предпочитала до погружения в личину Нины. Я даже растрогалась. Бредем к кассе, впереди небольшая очередь.
– Вспоминаю курицу в сливочном соусе, – он притягивает меня к себе и заглядывает в глаза. – Помнишь, в Липецке готовили?
Конечно, помню! Особенно сколько часов пришлось отмывать кухню.
– М-м-м, – закатываю глаза. – Давай, я сделаю соус, а ты пожаришь курицу, – сплетаю наши пальцы. Как же мне не хватало его близости.
– Что на гарнир? – он гладит мои волосы, поправляет шарф.
– Без гарнира. Сделаем салат.
Боковым зрением замечаю на стоянке «БМВ» и кивком показываю Икару.
– Я видела эту машину, когда мы выезжали из города.
– С самарскими номерами?
– Сто шестьдесят третий регион, – подтверждаю я. Похоже у меня развивается такая же паранойя, как у Икара: теперь я запоминаю мелькающие лица, машины и их номера. – Я обратила внимание потому, что у Вадика была такая же модель.
Идем на стоянку. Икар закидывает покупки в машину и открывает передо мной дверь, а такой чести я редко удостаиваюсь. Едем в Тольятти. Оба посматриваем назад.
– Кто такой Вадик?
Зачем я сказала про Вадима? Теперь не отстанет, пока все не выпытает.
– Парень, с которым я встречалась до похищения.
– Где он сейчас?
– В Штатах.
– Как вы познакомились?
– Жили на одной площадке. Встречались в старшей школе. Его отец заключил контракт с «Боингом». Вадим сказал, что они будут искать пути, как получить гражданство. После выпускного он уехал. Больше я о нем не слышала.
– Почему? У вас это было несерьезно?
– Я думала, что серьезно, а на деле он даже не сообщил, как долетел. С глаз долой – из сердца вон. Вот такие вы, мужчины.
Несколько минут мы молчим, посматривая в зеркала заднего вида.
– Кто у тебя был первым? – спрашивает Икар, не отрывая взгляда от дороги.
Зачем ему это знать?
– Вадим?
– Да, – нехотя признаюсь я.
– Это тоже повлияло на Вернера, – заключает Икар. – Я все искал причины такого зверства. Почему он столько лет наблюдал, а потом перешел к действиям, да еще таким жестоким. Ты изменила ему. Именно так он это воспринял. Отдала этому Вадиму то, что предназначалось ему.
– Они с дружками похитили и изнасиловали не только меня, – недовольно бурчу я. – Многих они даже не знали, хватали на улице первую попавшуюся девчонку.
Эрхард и его дружки любили подобные развлечения. От большинства девушек они откупались, но были и те, кто по собственной воле продолжил подобное общение. Помню, как Эрхард рассказывал о студентке архитектурного института, с которой встречался почти год. Она была активной участницей их оргий, а потом неожиданно для всех покончила с собой. Не скажу, что он сильно расстроился, скорее разозлился, ведь ему нужно все контролировать. Несанкционированное самоубийство для него – как публичная пощечина. Чтобы выглядеть крутым, дружкам он сказал, что заигрался с ее мозгами. Но мне признался, что был сильно разочарован – она его подвела.
До коттеджа доехали без приключений. Раскладываем продукты на кухне, решаем помыть руки и идем в ванную. Я открываю дверь и от ужаса начинаю вопить, как второсортная актриса в ужастике. В ванне копошится что-то мерзкое и скользкое. Приглядываюсь – раки! Полная ванна раков! Хорошо, что Икар рядом. Иначе инфаркт был бы обеспечен. Он покатывается со смеху, моет руки и выходит, а я стою, брезгливо морщась, и от ужаса не могу пошевелиться. Самые бойкие особи совершили побег, используя собратьев как лестницу. Один из них ползет в моем направлении, и я с визгом бегу на кухню.