Гений
Шрифт:
Каждому коню, которого продавал Ларнский конезавод, ставили клеймо с уникальным номером и вводили под кожу крохотный амулет с комплектом камней — одним из них был «маяк» для телепортации, ещё одним «шлейф», который оставлял уникальный магический след в пространстве и на людях, которые прикасались к коню. Остальные камни изначально были пустыми, на них ставили заклинания потом, при необходимости. Это всё было секретной информацией, но он увидел нескольких таких коней и сам догадался, а Шен понял и попросил молчать.
«Он хочет отслеживать
Шен на кухне беззастенчиво хвастался и показывал Вере фокусы с монетками, это ощущалось как что-то неприличное, Барт одновременно хотел остаться и подслушать, и сбежать и поскорее забыть, потому что это ужасно смущало, выбрал второе. Вышел из телепорта в приёмной кабинета Шена в министерстве, там сидел его секретарь с непроизносимой фамилией, обложившись тетрадями и справочниками — он тоже был студентом. Барт подошёл к нему и показал документы:
— Это надо разослать, куда положить?
— Давай, — секретарь отвлёкся и взял у него бумаги, выдвинул ящик стола и достал оттуда записку, — это тебе учитель оставил, просил передать, что ты не очень хороший человек.
— Блин, учитель… — Барт схватился за голову, взял записку и прочитал: «Надеюсь, ты разобрался со своими делами. Материал изучишь сам, номера страниц на обороте». Он вздохнул с облегчением, поймал взгляд секретаря, слегка лукавый, немного довольный. Секретарь спросил, понижая голос, как будто говорил о неприличном:
— И у тебя девушка появилась? Шен своё вот это прямо распространяет вокруг, смотришь на него и думаешь — и мне, что ли?
Барт сначала хотел всё отрицать, потом хотел пошутить по теме, в итоге решил, что молчать безопаснее, понимающе улыбнулся и телепортировался на базу.
Уточнил у дежурного по поводу срочных распоряжений, тот послал его к Двейну, Двейн сидел на складе и перебирал ящики и документы к ним, подал Барту нужные, посмотрел на него с неодобрением и сказал, указывая на угол рта:
— Вытри.
Барт провёл рукой по губам и посмотрел на ладонь — крошки, заелся, и ему никто об этом не сказал. Понял, что голодный, вздохнул с ностальгией:
— Вкусный был тортик… Не знаешь, у Веры ещё осталось?
— Сейчас пойду узнаю, — он усмехнулся и посмотрел на часы, — господин уйдёт к Ричи работать, а я напрошусь к госпоже на… что ты ел?
— Тортик. Вкусно капец. Если тебе дадут, принесёшь и мне чуть-чуть?
— Я попрошу, — Двейн улыбался, как будто считал это ерундой, но Барт знал, что он принесёт, он понимал в этих вопросах.
По коридору мимо склада пронёсся юрист Ричи, он всегда так ходил, как будто на корабль опаздывает, пронёсся ещё раз в обратную сторону. Барт читал распоряжения по своей работе, Двейн перебирал бумаги по своей, каждый раз, когда мимо двери пыхтел Ричи, они обменивались понимающими улыбками — Ричи никто не любил, он считал себя пупом земли и хамил всем подряд. Наконец, Ричи надоело протаптывать траншею в камне, он распахнул дверь и заорал:
— Если он опоздает ещё хоть на минуту, я клянусь, я уйду, и пусть потом ищет меня у конкурентов! Ты! Иди и скажи ему, я шутить не намерен!
Двейн встал и молча
— Всё нормально?
— В жизни не угадаешь, что там было, — тихо сказал Двейн, не отрывая взгляда от торта. Барт улыбнулся:
— Даже пытаться не буду, когда я уходил, там был цирк с конями. Что сейчас?
— Мне сменили имя и приняли в семью.
— Чего? — Барт отложил амулет, который до этого ремонтировал, и сосредоточил всё внимание на Двейне, даже развернулся к нему. Двейн встал, подошёл к двери, выглянул в коридор, в одну сторону, потом в другую, закрыл дверь, развернулся к Барту и шёпотом сказал с серьёзностью психа:
— Меня приняли в семью Кан, полностью.
— Это как? По древним правилам, что ли? — у Барта глаза потихоньку лезли на лоб, Двейн выглядел так, как будто слегка не в себе, но улыбался:
— Да ну, какие правила… По правилам там всё очень сложно — нужен ритуал, угощения для духов, старшая женщина должна записать имя в семейную книгу, потом вышить в свитке, старший мужчина должен эту книгу закрыть и у вышивки свитка нить обрезать, потом праздник с выпивкой. Но ты же знаешь госпожу, и знаешь, что она делает с Шеном… Она догадалась, что мы родственники, уже давно, а сегодня мне торт подписала с фамилией, и Шену сказала, что надо добавить второй иероглиф, и тут же придумала его. И написала, — он кивнул на торт, Барт посмотрел туда, но ничего не понял — он не читал иероглифы. Двейн продолжил: — А Шен обвёл и вручил мне, и братом меня назвал.
— И?
Для Барта это казалось игрой какой-то, Вера и похлеще что-то могла сотворить, это ничего не значило. Но, судя по лицу Двейна, не для Двейна. Он посмотрел Барту в глаза, с той нервной досадой, которая всегда означала, что он не знает нужного слова на карнском, потом нашёл подходящее и сказал:
— Знаешь… Можешь назвать меня больным и странным, но я чувствую.
— Что?
— Что-то. Это было оно. Ритуалы — это не магия, это просто красивое оформление для значимых поступков и решений. Когда ребёнок рождается в семье, его называет мать, а пуповину перерезает отец, старшая женщина семьи принимает его и приветствует, называя по имени и приглашая здесь жить и есть, а старший мужчина обещает содержать и защищать, это основа. А ритуал уже наложился на это, просто оформление такое. Шен мне обещал защиту уже давно, мне было девять лет. Предложил меня содержать он… по-моему, когда мне было девятнадцать, я точно не помню. И имя мне дал он, но оно короткое, детское. А теперь госпожа меня назвала полным именем, причём, с фамилией, пригласила за стол и написала моё имя, а он обвёл… В общем, это полный список, всё, последний пункт выполнен. Теперь я должен пойти туда.