Гений
Шрифт:
— Куда?
— Во дворец. И сделать праздник, хотя бы символический. Пойдёшь со мной?
Барт вообще окончательно ничего не понимал, но что-то в Двейне было такое, что заставляло вставать дыбом волосы на затылке, и он хотел с ним пойти, вообще не важно, куда, и что они там будут делать. Но ответил с осторожностью:
— Я там зачем? Меня-то в семью не приняли.
— Ещё примут.
— Ага, пять лет уже принимают, — фыркнул Барт, Двейн посмотрел на него как на щегла:
— Я двадцать лет ждал.
— Ладно, я схожу с тобой, — он поднял ладони, развернулся к своей работе, убрал
Двейн усмехнулся с лёгкой издёвкой:
— У каждого свои сильные стороны. Я, например, умею клянчить торт. Хочешь, научу?
Барт уже собрался ответить что-нибудь ехидное, когда открылась дверь и заглянул красный от возмущения Ричард, с порога вопя:
— Если этот узкоглазый ЧиКай не явится сюда сию же грёбаную минуту, я подниму ему его грёбаный процент! Ты! Иди и скажи ему, я возьму его грёбаную тай-бу и засуну его козе в такое место, куда его, судя по всему, засосало к чертям собачим, и пусть она ему там играет, и зарабатывает этим ему на пропитание, когда я брошу его одного наедине с грёбаными всюду драными котировками! Иди! И принеси мне вот это, что у тебя на столе стоит, быстро! Я тогда его прощу, может быть, и процент поднимать не буду… А что это? Пахнет вкусно, — Ричи подошёл ближе, Двейн ровно сказал Барту:
— Охраняй мой торт, если кто-то попытается тронуть — убивай, я заплачу, — и вышел из комнаты, как бы не заметив стоящего в проходе Ричи и как бы случайно толкнув плечом. Барт поставил вокруг торта самый эффектный сияющий радужными молниями щит и широко улыбнулся Ричарду.
Ричи скорчил рожу, хлопнул дверью и ушёл.
3.27.11Б Праздник во дворце Кан в честь дня рождения Двейна
Когда Двейн вернулся, Барт уже закончил с работой и занимался своими делами по учёбе, иногда поглядывая на торт Двейна и мечтая о том прекрасном моменте, когда Двейн его будет этим прекрасным тортом угощать, слюни текли рекой.
Когда Двейн пришёл, Барт сначала радостно закрыл тетрадь, и только потом посмотрел на Двейна, который выглядел странно — он остановился у двери, закрыв её и как будто задумавшись, с лицом происходило что-то странное. Барт вообще сложно распознавал выражения его лица, у него была нетипичная для карнцев мимика, варианты «сосредоточенный», «злой» и «убитый горем» выглядели практически одинаково, что-то такое хмурое и погружённое в себя. Сейчас у него на лице было это всё, плюс непонятная ничего не понимающая улыбка, Барт тихо прочистил горло и спросил:
— Что-то случилось?
Двейн посмотрел на него и указал глазами на тетрадь:
— Ты закончил?
— Да.
— Пойдём отсюда.
Барт поднял брови, но кивнул и стал собирать вещи, Двейн взял только свой торт, почтительно, двумя руками, и подошёл к Барту ближе. Барт спросил:
— Телепортом?
— Да. Во дворец Кан, к западным воротам.
— Я там не был.
— А где ты был?
— Только на главной площади.
— Тогда на площадь, только поближе к воротам, уже поздно, там собаки. Шен тебя представлял собакам?
— Нет.
—
Барт кивнул и телепортировал их к воротам дворца, сразу же поёжившись и поставив на себя и Двейна слабое согревающее заклинание — в горах было существенно прохладнее, чем в городе. Темнота и тишина вокруг наводили жуть, и магическое поле здесь было необычное, Барт подозревал, что это из-за гор, но стопроцентной уверенности не было. Двейн громко свистнул, подзывая собак, Барт усмехнулся — некоторые вещи работают одинаково в любой точке мира. Собаки вышли из какого-то незаметного прохода сбоку, Барт вздрогнул, когда они появились — на каждой собаке был очень качественный магический щит, если бы они решили напасть, он бы их заметить не успел.
«Вот тебе и границы твоей феерической силы. Тебя может убить собака, великий маг, блин.»
Собаки подошли ближе, Двейн каждую потрепал по холке и сунул им под нос руку Барта, что-то тихо рассказывая на цыньянском, Барт не понимал, хотя разговорный язык учил пару лет назад.
Двейн закончил с собаками и отпустил их, кивнул Барту вперёд:
— Пойдём. Сначала сходим ко мне в… как это по-карнски? Забыл слово, — он с мрачноватым весельем посмотрел на Барта, Барт пожал плечами:
— В комнату?
— Вроде того. У меня здесь есть личный тайный склад еды, одежды и оружия.
— Нычка, — радостно улыбнулся Барт, Двейн кивнул:
— Хорошее слово, я запомню. Ты вино пьёшь?
— Я всё пью. Только мне обычно ничего не дают, я же стажёр, — он закатил глаза, Двейн усмехнулся с понимающим видом, спросил:
— А с друзьями ты что пьёшь?
Барт слегка смутился и попытался придумать какой-нибудь такой расплывчатый ответ, который можно будет легко переврать, если Двейну что-то не понравится, но отказался от этой идеи и соврал просто:
— Вино.
Двейн кивнул и больше вопросов не задавал, шёл молча, глядя под ноги, Барт тоже шёл молча, внимательно слушая свои шаги — они звучали на удивление звонко, хотя под ногами был тот же самый тротуарный кирпич, которым мостили центральные улицы города, там он звучал совершенно по-другому. Барт задумался, в голове прокрутились все события немного назад, и он вспомнил, что его удивило, решил спросить:
— А почему ты хотел уйти? Что-то случилось у Веры?
На лице Двейна опять появилось то странное выражение, с которым он застыл тогда у двери, он вздохнул и сказал шёпотом, как будто на этой огромной пустой площади кто-то мог его подслушать и наказать:
— На твоей памяти Шен хоть раз говорил что-то вроде: «Пусть Ричи сам всё оформит, я потом подпишу»?
Барт поднял брови, задумался, пожал плечами:
— Не припоминаю такого, обычно он к Ричи идёт всегда сразу, по первому зову. Но это же обычно, а сейчас… у него Вера, вот это вот всё, — он посмотрел на Двейна, Двейн посмотрел на него с таким выражением лица, как будто «вот это вот всё» его как раз и напрягает, медленно глубоко вдохнул и сказал ещё тише:
— Когда я в первый раз пришёл… Нет, это нельзя говорить. Всё было хорошо, скажем так. А потом, через время… Это тоже нельзя говорить. Но они умудрились за пять минут метнуться от идиллии до скандала.