Гений
Шрифт:
«Моя дорогая, моя милая Софи, целую твои нежные ручки тысячу раз, и припадаю к твоим крохотным ножкам, моля о прощении. Я худший из людей, и несчастнейший из них — я снова вынужден отложить свой приезд и оставить тебя в праздники без своей любви во всём объёме. К огромному моему прискорбию, местный хозяин, господин Аль-Сухум, так прельстился моим обществом, что нипочём не желает меня отпускать, его пиры вынимают из меня всю душу, крайний был три дня назад, и я так испраздновался, что вот только осилил добраться до письменного прибора, чтобы написать тебе, душа моя. Я в полном здравии и готов пировать дальше, хотя сердце моё и болит из тоски по тебе, но тем сильнее я буду
Твоего величества преданный раб, страны этой несчастной король, Георг 12й.»
«Хорошо, что я сижу.»
Мыслей в голове вообще не было, только тишина и пустота, и странное терпкое ощущение, от которого пылало лицо и сжималось что-то внутри, от чего хотелось остановиться и было невозможно остановиться — он бы прекратил, честно бы прекратил, и вроде бы даже хотел, но что-то его как будто вело, как быка за кольцо в носу, от строки к строке, иногда дважды по одной и той же фразе. Это было неловко до глухого внутреннего воя, так стыдно, как будто это он написал, и весь мир об этом узнал, и все тыкают в него пальцем, а он просто стоит и мечтает никогда не писать этого, но уже поздно.
Желание просто вернуть письмо на место и сделать вид, что никакого Барта здесь никогда не было, появилось и с ужасом сбежало — он представил, что Кривой Дед это однажды всё-таки найдёт.
«И что он сделает?»
Барт аккуратно положил письмо обратно в конверт, закрыл его, совместив края сломанного сургуча и рассмотрев печать — королевская.
«Почти как у Шена, только чёрточек некоторых другое количество, они менялись несколько раз. Великие боги, король Георг 12й…»
От осознания, что он держит в руках письмо, написанное лично королём, который чертил на карте будущий Синий Камень, накатывал благоговейный ступор, пальцы немели от усилий держать письмо аккуратно, потому что он знал, какой он растяпа, и до ужаса боялся его уронить.
«Если эти письма найдёт Кривой Дед, он их спалит.
Потому что Софи — очевидно, хозяйка этого замка, или дочь хозяина, в любом случае, она жила в этом замке, а не во дворце, женой короля она не была, у неё либо вообще не было мужа, либо её мужем был хозяин этого замка, она ему изменяла.
„Господин Аль-Сухум“, который принимал Георга 12го в „гостеприимной пустыне“ — правитель дикарей, которые в очередной раз возомнили себя независимым гордым народом и подняли восстание, которое Георг поехал подавлять лично, подавил, но получил сильные раны, от которых умер в том же году. Это было его последнее письмо.»
Он посмотрел на сундук — там было несколько десятков писем, много, но всё же меньше, чем следов радости на тропинке, ведущей сюда — эта женщина прятала здесь письма, чтобы перечитывать их, маскируя свои походы под общение с усопшими предками.
«Она
Он залез рукой под самый низ, нащупывая письма на дне сундука, достал и открыл одно, там был другой цвет сургуча, но печать та же, и чернила чёрные, и почерк немного другой.
«Милая Софи, спешу вас заверить, что матушка ваша была глубоко неправа во всём — ни малейших мыслей оскорбить вас своим вниманием я не имел. Если я всё же ненароком вызвал в вас неуместные мысли, прошу простить мою словесную неловкость, я всё же солдат, у меня мало опыта в обхождении с дамами вашего круга. Надеюсь увидеть вас на Осеннем балу. Георг.»
Барт усмехнулся, посмотрел на последнее письмо, которое лежало сверху, усмехнулся ещё раз. Ни малейшего желания оставлять эти письма Кривому Деду у него не было, он уже знал, что отдаст их Шену, потому что видел в них кое-что, что Шену тоже позарез нужно увидеть. Он собрал письма в сундук, плотно закрыл, вернул на место крышку саркофага, прочитал имя на табличке — баронесса Мейрис де’Санги. Осмотрелся, увидел рядом следующий гроб и следующую табличку — баронесса София де’Санги. Подошёл к изголовью, наклонился и шепнул:
— Милая Софи, спите спокойно, я их спас.
Снял все заклинания, взял сундук и телепортировался.
3.30.5Б Письма Георга 12го
Он телепортировался культурно, в библиотеку, заранее вопя, чтобы объявить о себе:
— Вера! Ты не поверишь, что я только что сделал!
И тем сильнее был его шок, когда в ответ он получил раздражённый рык Шена:
— Пошёл вон отсюда!
Барт от страха сначала телепортировался оттуда подальше, в свою комнату в общаге, и только потом стал осознавать, что это вообще было — Шен сидел за столом в библиотеке, на месте посетителя, спиной к центру комнаты, а Вера сидела напротив, на месте хозяина, и они что-то обсуждали, что-то явно серьёзное, но что, он рассмотреть не успел. Ощущение от этого было жуткое, он в который раз подумал, что Вера рада ему далеко не всегда, да и Шену он, чаще всего, нафиг не нужен в нерабочее время. Пообещал себе вообще туда не соваться, во избежание, хотя от этого и было обидно.
«Буду нужен — позовут.»
Радовало то, что Вера была не единственным человеком, которому можно похвастаться своей находкой, к тому же, он на всякий случай ещё и сумку с книгами на подоконнике у Эльви «забыл», так что сходить было срочно надо.
Он телепортировался обратно на Синий Камень, поближе к единственному заведению, работающему в это время, ощущая странную гордость за то, что может туда зайти, раньше он бы ни за что не рискнул, а теперь мог. Он сунул руку в карман, проверяя, чтобы там звенело достаточно громко, посмотрел на часы и пошёл.
Ходить в гости с пустыми руками — это плохо, это он знал точно. О том, что ходить в гости в двенадцать ночи тоже как-то не очень хорошо, он старался не думать, потому что у него было приглашение.
«Она сказала: „Найдёшь — приходи, отметим“. Вот, я нашёл, иду отмечать. Всё чётко.»
Ресторан «Стрела» работал круглосуточно, люди там трудились точно такие же, как и везде, так что ему не составило труда купить немного сладкого в обход кассы — бойкие поварята принесли ему всё к чёрному ходу, за пару монет и очень быстро. Предлагали вино, но он не взял — посчитал слишком нескромным, да и сам опасался выпить лишнего и натворить глупостей, опыта пьянок не было, а получать его с Эльви не хотелось.