Гений
Шрифт:
– Ну и?…
– Он просматривает дела. Говорит, будет недели две копаться и чтоб мы особо не надеялись.
– Ладно, не будем.
Он закрыл глаза. Было видно, как его измотала наша борьба.
– Ли. – Я взял его за руку. Теплую и хрупкую. – Давай не будем сегодня работать.
Он кивнул.
– Хочешь прилечь?
Он снова кивнул. Я отвел его в заднюю комнату и устроил в качалке.
– Включить телевизор?
Нет, он не хотел телевизор.
– Воды принести?
И воды он не хотел.
– Ты как, ничего? Жить будешь?
Он пообещал.
– У тебя еда есть? Саманта приедет?
– Завтра.
– А сегодня ты что делать будешь? – Я топнул ногой. – Ли! Что у тебя на ужин?
– На хуй ужин.
– Хочешь, косяк сверну?
Он хотел.
Я пошел на кухню, нашел пакет с травой и папиросную бумагу. Косяков я не забивал давно, так что весь пол оказался усыпан крошками. Немного порывшись в ящиках, я разыскал зажигалку и отнес Макгрету его лекарство.
– Спасибо. – Он попытался нащупать пепельницу, стоявшую на другом конце комнаты.
Я принес пепельницу и стал смотреть, как он затягивается.
– Есть не хочешь?
Он засмеялся. Скорее даже засвистел, как дырявый шарик.
– Я позвоню Саманте и попрошу ее приехать.
– Не надо.
Я промолчал. Подождал, пока он закроет глаза. Дыхание стало ровнее. Я вышел в соседнюю комнату, позвонил и рассказал, что случилось.
– Сейчас приеду, – ответила Саманта.
Я вернулся, Макгрет улыбался.
– Ты упрямый как осел.
– А что ты хотел, чтоб я сделал?
– Домой езжай.
– Фигу.
– Вали отсюда.
Я сел на пол у его ног и стал ждать.
Саманте из Бороу-Хилл ехать и ехать. Может, все-таки в «скорую» позвонить? Я не позвонил. Макгрету вроде было получше. Он перестал кашлять. Если старик проснется в машине «скорой помощи», он такого удара по самолюбию не вынесет. Он хотел остаться дома. Хотел сам решать, что ему делать. Надо уважать желания других.
К тому моменту, как приехала Саманта, Макгрет уже вовсю храпел. Он постарел лет на двадцать. Она устало улыбнулась и прошептала «спасибо». Я кивнул и двинулся на выход.
Макгрет пробормотал мне вдогонку:
– На той неделе поработаем.
Мы с Самантой переглянулись.
– На той неделе я в Майами еду. Ты помнишь?
Макгрет вяло кивнул:
– Счастливого пути.
– Это ненадолго, – ответил я. – Скоро вернусь, и мы закончим.
Глава десятая
Первая выставка Виктора Крейка закрылась на следующий день. Я очень расстроился, когда сняли картины, хотя и подумал с облегчением, что теперь художнику не на что жаловаться. Он сказал СТОП – и я все убрал. Но поводов с удовольствием приходить с утра на работу у меня стало меньше.
За три дня до отъезда в Майами я организовал перевозку центральной панели Кевину Холлистеру. Он жил в полутора часах езды от города в собственном доме. Саффолк, недешевое место. И похоже, Холлистер скупил весь район оптом. Буколические виды (покосившееся здание почты, старые разваливающиеся фермы, серо-голубые луга) казались частью ландшафтного дизайна. Их словно поместили туда для аутентичности. Я решил проследить за доставкой картин и лично разместить их в доме, а заодно поздороваться с хозяином, ужасно довольным, кстати, своей покупкой.
По его просьбе я нанял бронированную машину. По мне, так это было как-то чересчур, но Мэрилин сказала, что я повезу не только рисунки Крейка, но и несколько десятков других предметов искусства, которые Холлистер у нее купил.
– Ну и сколько там всего?
– Миллионов на одиннадцать, – ответила Мэрилин. – Примерно.
Да, по сравнению с этим мои продажи как-то не впечатляли.
– Ты ведь еще не бывал у него дома?
– Нет.
– Зайка, ты такого в жизни не видал.
– А ты не поедешь?
– Нет. У мальчишек должна быть возможность пообщаться без дам. Поболтаете, подружитесь.
Учитывая, в каком доме я вырос, произвести на меня впечатление было непросто. Мы проехали пост охраны (проверка документов и металлоискатель) и увидели неоклассический ужас. Железный забор, монументальные ворота чугунного литья (с завитушками). Мою голубую кровь это все не взволновало. Дом был большой, но чудовищно безвкусный, храм нувориша, наверняка под завязку набитый кошмарными статуями, а на окнах небось плюшевые шторы. Странно, что Мэрилин меня не предупредила.
– Охренеть! – с чувством сказал водитель. Он аж поперхнулся, увидев длинную суставчатую конструкцию, – это у Холлистера был гараж. Перед воротами техники перебирали моторы «феррари» и «доджа мэйфер». Я насчитал еще восемь ворот в гараже, прямо как на пожарной станции.
От дома до ворот было не меньше километра. В конце пути нас ждал дворецкий с двумя рабочими в красных комбинезонах. Я вышел из машины. Дворецкий дал указания водителю и повел меня вверх по ступеням, чересчур широким, так что при подъеме приходилось наклоняться вперед. Я сразу вспомнил дворцы Великих Моголов. Они нарочно делали двери низкими, чтобы все входящие склоняли головы перед правителями.
– Меня зовут Мэтью, – сказал дворецкий с ошарашившим меня калифорнийским выговором. – Кевин ждет вас.
Вопреки моим ожиданиям, дом был обставлен по-человечески, без уродства. Если честно, он вообще почти не был обставлен: пустой холл, стены белые, как в музее, залитые холодным солнечным светом. Высоченные потолки, окна в крыше. Казалось, тебя уносит ввысь. Голова закружилась. Мечта минималиста: именно так, если верить Дональду Джадду, [26] должен выглядеть рай.
26
Дональд Кларенс Джадд (1928–1994) – американский скульптор, художник-минималист. Выставлял свои работы (крупные геометрические формы) на открытом пространстве.