Гений
Шрифт:
Он спросил меня, когда я в последний раз играл в шашки.
– Лет двадцать пять назад.
– Я так и понял.
– Разве я говорил, что хорошо играю?
– Виктор здорово в шашки играл. И играл бы еще лучше, если бы не торопился так.
Мне сразу стало интересно. Я-то представлял себе Крейка этаким философом, созерцателем, по крайней мере, когда он не рисовал. Я сказал Джо, что рисунки были как-то удивительно заряжены энергией, особенно если собрать их в единое целое. Он пожал плечами. Интересно, он не согласен или ему просто плевать?
– Вы в этом районе живете? – спросил я.
– Конечно. Иногда.
Я не понял сначала, но потом сообразил, и старик ухмыльнулся.
– Хотите, могу как-нибудь в гости пригласить. Переночуете у меня. Любите спать под открытым небом? Ха-ха-ха.
Я вежливо улыбнулся, и он совсем зашелся смехом.
– Знаете, какая у вас сейчас физиономия? Будто я вывалил мусорный бак вам на ковер, а вы пытаетесь сделать вид, что ничего не заметили. Ладно, шучу. Нет, я не живу на улице. Выдыхайте уже.
– Не могу.
– Почему? Вы мне не верите?
– Я…
– Ну ладно, тогда – да, я живу на улице. Сплю в парке. Ха-ха-ха. Да нет, не на улице. Нет, на улице. А вы как думаете?
– Не знаю, что и думать.
Он выпил остатки молочного коктейля, высоко задрав подбородок, и помахал стаканом официантке.
– Шоколадный, пожалуйста.
У него на тарелке еще оставалась парочка луковых колец и совершенно нетронутый салат. Принесли новый коктейль, и процесс поглощения пищи возобновился: чавк-чавк-чавк, глоток, бульк-бульк-бульк, салфетка. Мне показалось, что он следует какому-то странному ритуалу, что ему обязательно нужно закончить есть и пить одновременно. Я так и видел, как встает солнце, а мы все сидим в этой забегаловке, заказываем и заказываем, пока еда и питье не закончатся – вместе. Аминь.
Или он просто очень, очень хотел есть.
– Гляньте туда, – сказал старик, указав перепачканным в шоколадной пене кончиком носа на темную церковь за окном. – Там приют. Но двери запирают в девять, так что по четвергам я не успеваю.
Я даже спрашивать не стал, почему он предпочел постели игру в шашки, мне и так было все ясно. Вместо этого я спросил:
– Где вы научились играть?
Он вытер лицо отвратительно жирной салфеткой. Я протянул ему другую, он утерся, скомкал, бросил на пол.
– В дурдоме.
Я снова вежливо улыбнулся. Во всяком случае, попытался улыбнуться.
– Ха-ха-ха, куча мусора на ковре! – Он стал пальцами доставать из тарелки салат, разглядывать его на свет и совать в рот. С листьев на стол капал соус. – Очень я зелень люблю, – признался Джо, тщательно пережевывая пищу.
– И сколько вы там пробыли?
– С семьдесят второго по семьдесят шестой. Там чему хочешь можно научиться. Это у меня было вместо высшего образования. – Он снова заржал, сделал глоток, закашлялся, выплюнул немного молочного коктейля и вытер подбородок. – Если у вас крыша не отъехала до того, так она непременно отъезжала там – от скуки.
– Сэл сказал, вы были чемпионом мира.
– Мог бы и поменьше болтать. Да, было дело, срубил чуть-чуть деньжат. Но шашками много не заработаешь. А теперь вообще компьютер сделали, попробуй его обыграй. Человек нынче вроде аппендикса, никому не нужен. – Он откинулся на спинку стула и погладил живот. Непонятно было, как в него все это влезло. На столе осталось только немного молочного коктейля, и старик смотрел на свой стакан с вожделением. – Хотите узнать что-нибудь про Виктора – купите мне десерт.
Я помахал официантке. Джо попросил пирог с кокосовой стружкой.
– Кончился.
Джо посмотрел на меня:
– Хочу пирог с кокосовой стружкой.
– Съешьте клубничный, – предложил я.
– По-вашему, это достойная замена?
– Ну…
– Нет стружки, так давайте с шерстью, – сказал старик.
Официантка посмотрела на него, на меня, покачала головой и ушла.
– Принесите что есть, – закричал ей вслед Джо и повернулся ко мне: – Я съем шоколадное мороженое.
Я встал и пошел догонять официантку.
Джо мрачно разглядывал скатерть, пока девушка не вернулась с десертом.
– Виктор тоже был в дурдоме, – сказал старик.
– С вами?
– Нет. – Он хихикнул. – Вы его никогда не видели, да?
– Не видел.
– Он меня намного старше. Я с ним только в клубе познакомился.
– Когда это было?
– Как я рекламу повесил, так мы сразу и познакомились. Значит, в восемьдесят третьем. Я понаделал флаеров и расклеил по телефонным будкам. Вот он и пришел, с флаером в руке, будто это у него билет такой. В тот вечер нас было только трое: я, Виктор и Рауль. Рауль пару лет назад коньки отбросил. Мы с Виктором все время играли, а остальные долго не задерживались. Я сразу понял, что Виктор сильный игрок – он здорово Рауля прокатил.
– А вас?
Старик поднял голову:
– Я сказал « сильныйигрок». Просто сильный.
Я извинился.
– Да кому теперь какое дело? Мне никакого. А если вам есть дело, то я больше ничего не знаю.
– Он никогда не говорил, в какой больнице лежал?
– Где-то на севере.
– А точнее?
– Это будет стоить дорого.
Старик молча доел свое мороженое и выскреб вазочку ложкой, подбирая остатки шоколадного соуса. Потом хмыкнул, глубоко вздохнул и сказал:
– Нью-Йоркский центр социально-психологической реабилитации. Вот как он назывался.
Я записал.
– Спасибо!
Он кивнул, вытер рот салфеткой и бросил ее под ноги проходящей официантки. Она зашипела на него, и Джо послал ей воздушный поцелуй.
– Вы простите, мне надо попить в минус, – сказал он, поднимаясь.
Я спросил счет, заплатил и стал ждать старика. Он не вернулся. Вышел через заднюю дверь, и к тому моменту, как я сообразил, куда он делся, его следы уже почти замело снегом.