Геннадий Зюганов
Шрифт:
Ничего кроме раздражения не вызывала наглядная агитация, которая не успевала за новым обликом человека, качеством его образования и подготовки. Неужели, заполняя трафаретными плакатами и лозунгами улицы городов и поселков, кто-то всерьез надеялся, что люди все свое свободное время будут думать о том, какой трудовой подарок они смогут подготовить к очередному съезду?
Лишалось своего значения, мертвело, становилось бесполезным главное средство воздействия на умы и сердца людей — слово. Слову переставали верить.
Конечно, все это не означало, что у партийных работников на местах опускались руки. В этих условиях они продолжали делать все от них зависящее, чтобы переломить набирающие силу негативные тенденции. Благодаря их самоотверженным усилиям удалось предотвратить застой в образовании, науке, социальной сфере, культуре; даже экономика хоть и медленно, но все же двигалась вперед.
Как вспоминает Геннадий Андреевич, для того чтобы
5
См.: Суханов В. И.Советское поколение и Геннадий Зюганов. М.: ИТРК РСПП, 1999. С. 86–88.
Конечно же подобные инициативы носили в основном локальный характер и не могли эффективно влиять на суть процессов, происходивших в стране. А тем временем руководство КПСС уже потеряло способность адекватно и действенно реагировать на новые потребности общественного развития, в результате чего партия стремительно утрачивала свой общественно-политический потенциал и авторитет. Перспективы реальных перемен появились лишь в ноябре 1982 года, после избрания на пост Генерального секретаря Ю. В. Андропова. Первые же его шаги по обновлению и укреплению партийно-государственного аппарата, усилению борьбы с коррупцией и злоупотреблениями высокопоставленных чиновников, наведению необходимого порядка и дисциплины во всех звеньях управления и производства были восприняты с надеждой и нескрываемым одобрением — и в народе, и среди подавляющего большинства кадровых партийцев, честно служивших своему делу. Вряд ли правомерно это связывать с тем, что подобные меры были созвучны настроениям людей, якобы исторически тяготеющих к «жесткой руке». Если они к чему и тяготеют, то прежде всего к сильному и дееспособному государству, а за восемнадцать лет правления Брежнева государственный механизм основательно износился и разболтался. Та кадровая революция, которую Андропов начал осуществлять решительно и последовательно, предполагала омоложение его узловых звеньев, укрепление их образованными и высококвалифицированными специалистами, думающими и инициативными, морально чистоплотными людьми. На этих принципах началось и коренное обновление аппарата ЦК КПСС. В числе его новых сотрудников «андроповского призыва» оказался и Геннадий Зюганов, который в январе 1983 года был утвержден инструктором отдела пропаганды ЦК.
Сказать, что Геннадий Андреевич без раздумий откликнулся на очередное — уже третье — предложение попробовать свои силы в Москве, значит, погрешить против истины. Раздумья были — и нелегкие. Партия, по сути, еще только стояла на пороге реформ, контуры которых были лишь обозначены на пленуме ЦК КПСС в ноябре 1982 года. Пока же начиналась расчистка авгиевых конюшен. Внешне ничто не указывало на то, что процесс очищения может натолкнуться на серьезное противодействие. Но чувствовалось, что он задел и расшевелил что-то темное, таящее в себе смутную угрозу. Как ученый, серьезно углубившийся к тому времени в конфликтологию, Зюганов понимал, что неизбежна ответная реакция и продвижение по пути реформ рано или поздно будет сопровождаться нарастанием
Одолевали сомнения и другого рода. Будучи человеком основательным, Геннадий Андреевич опасался, что переезд в столицу может создать непредвиденные осложнения для семьи и близких. Ведь если что не заладится на новом месте, рассчитывать на чью-либо помощь не придется: покровителей у него никогда не было, а в Москве — тем более. Во всем приходилось полагаться только на собственные силы.
В общем, надежды переплетались с тревогой.
Глава четвертая
ИГОЛКА ДЛЯ СЛОНА
В те же самые дни, когда Геннадий Зюганов овладевал политическими знаниями в Академии общественных наук, в одной из университетских аудиторий Мюнхена собралась весьма респектабельная публика, чтобы прослушать лекцию находящегося в изгнании известного русского философа, писателя и социолога Александра Зиновьева. Тема — «Как иголкой убить слона» — выглядела довольно необычно: будучи людьми образованными, собравшиеся прекрасно понимали, что речь пойдет не об экзотической охоте или зоологии, а о серьезных проблемах бытия человеческого.
Для начала лектор совершил небольшой экскурс в историю и напомнил о том, как в XVI веке испанский конкистадор Франсиско Писарро с тремястами воинов победил армию индейцев, превосходившую его отряд по численности в несколько сот раз. Казалось бы, индейцам не составляло особого труда уничтожить пришельцев. Однако они капитулировали. Решающую роль сыграло то, что Писарро был прекрасно осведомлен о социальной организации индейцев, о их воззрениях, о статусе их вождя, которого они считали богом. Они были убеждены, что всякий, кто посягнет на него, погибнет. Писарро же со своими воинами на глазах у всех набросился на вождя и захватил его. Индейцы так были этим поражены, что сложили оружие без боя. Прецедент Писарро — классический случай того, как можно убить слона иголкой, то есть победить превосходящего тебя или ни в чем не уступающего тебе соперника не силой, а ухищрением.
После этого Зиновьев перешел к современности, проблемам противостояния Запада и Советского Союза. Александр Александрович прекрасно владел темой, изучив ее, что называется, изнутри. Он оказался в эмиграции в 1978 году, когда в ходе «холодной войны», длившейся уже более тридцати лет, произошел радикальный перелом. До этого в течение долгого времени основное внимание советологов и западных спецслужб было направлено на идеологическую и психологическую обработку широких слоев населения и создание прозападно ориентированной группы советских граждан, фактически игравших роль «пятой колонны» и занимавшихся идейно-моральным разложением населения. Так было создано диссидентское движение. В работе по линии разрушения советского общества «снизу» были достигнуты серьезные успехи, сыгравшие свою роль в будущей контрреволюции. Но они были не настолько значительными, чтобы привести советское общество к краху. К концу семидесятых годов западные стратеги «холодной войны» поняли, что основу советского коммунизма образует его система власти, а в ней — партийный аппарат. Изучив досконально его структуру, характер отношений руководящих партийных сотрудников, их психологию и квалификацию, способ отбора, подготовки и прочие особенности, они пришли к выводу, что разрушить советское общество можно только сверху.
«Догадаться об этом переломе в ходе „холодной“ войны, — вспоминал позднее Зиновьев, — для меня было нетрудно, поскольку я имел возможность наблюдать и изучать скрытую часть „холодной“ войны». Дальнейший ход упомянутого нами публичного выступления он описывает следующим образом: «…Мне был задан вопрос, какое место в советской системе является, на мой взгляд, самым уязвимым. Я ответил: то, которое считается самым надежным, а именно — аппарат КПСС, в нем — Политбюро, в последнем — Генеральный секретарь. „Проведите своего человека на этот пост, — сказал я под гомерический хохот аудитории, — и он за несколько месяцев развалит партийный аппарат, и начнется цепная реакция распада всей системы власти и управления. И, как следствие этого, начнется распад всего общества“. Я при этом сослался на прецедент Писарро.
Пусть читатель не думает, будто я подсказал стратегам „холодной“ войны такую идею. Они сами до этого додумались и без меня. Один из сотрудников Интеллидженс сервис говорил как-то мне, что они (то есть силы Запада) скоро посадят на „советский престол“ своего человека. Тогда я еще не верил в то, что такое возможно. И о такой „иголке“ Запада, как генсек-агент, я говорил как о чисто гипотетическом феномене. Но западные стратеги уже смотрели на такую возможность как на реальную. Они выработали план завершения войны: взять под свой контроль высшую власть в Советском Союзе, поспособствовав приходу на пост Генерального секретаря ЦК КПСС „своего“ человека, вынудить его разрушить аппарат КПСС и осуществить преобразования („перестройку“), которые должны породить цепную реакцию распада всего советского общества.