Геноцид
Шрифт:
Парнишка не врал – Упаннишшур и сам слышал такое от Отци. Собственно, это он, Отциваннур, ввел обычай в разговоре добрых знакомых сокращать имя. Хотя кто сейчас об этом помнит? Странно, что Упаннишшур еще не забыл.
Упаннишшур подошел к корзинам, за которыми прятались дети, и, положив руку на одну из них, тоже присел на корточки.
– А от кого вы прячетесь? – спросил он заговорщицким шепотом.
Дети быстро переглянулись, безмолвно решая между собой, можно ли доверять этому взрослому?
– Если мать ее тут увидит, – младший парнишка указал на девочку, – домой прогонит.
– Почему так? – Упаннишшур изобразил удивление, хотя уже примерно представлял, в чем тут дело.
– Родители не любят, когда мы к Отци… к Отциваннуру ходим, – ответил старший мальчик. – А у нее, – кивнул он в сторону девочки, – дом в десяти плотах отсюда.
Упаннишшур не без удовольствия заметил, что его замечание на счет вежливого обращения ко взрослым не пропало втуне.
– Понятно, – Упаннишшур огладил ладонью бородку. – Взрослые, должно быть, думают, что Отциваннур вас чему-нибудь плохому научит?
Дети оттопырили губы и разом кивнули.
– А вам, выходит, тут нравится?
Дети заговорили, перебивая друг друга:
– С Отциваннуром никогда не бывает скучно.
– Он всегда что-нибудь интересное придумывает.
– Он смешной, – сказала девочка. И, смутившись, добавила: – И добрый.
– Ясно, – все как обычно – дети в восторге от того, что не нравится их родителям. С этим нужно что-то делать. В первую очередь, поговорить с родителями. – И давно вы его поджидаете?
Приложив ладонь козырьком ко лбу, старший мальчик серьезно, по-взрослому посмотрел на солнце.
– Да почитай что с полудня, – сказал он так, будто ждал Отциваннура никак не меньше суток.
А солнце едва перевалило за полдень.
Верно говорят, что для взрослых и детей время течет по-разному.
– Отциваннур у себя в надстройке?
– Да, – кивнула девочка. – Он сказал, что вернется, как только звучалку настроит.
– Что? – удивленно склонил голову к плечу Упаннишшур.
– Звучалку, – девочка подняла ладонь с растопыренными пальцами и согнутыми пальцами другой руки провела по воздуху.
– Отциваннур сделал струны, которые издают звуки, – объяснил старший мальчик. – Он называет это звучалкой.
– И как же он настраивает свою звучалку? – поинтересовался Упаннишшур.
– То укорачивает, то удлиняет струны, – ответил старший из ребят. – И постоянно смазывает их особым составом. Иначе струны высохнут и звучать перестанут.
Вот же пострелята, подумал про себя Упаннишшур, все ведь знают лучше взрослых.
– А вам нравится звучалка Отциваннура?
– Да!
– Конечно!
– Еще бы!
– Он и нас учит на ней играть, – это сказала девочка.
А мальчишки осуждающе на нее посмотрели.
Видно, они все же не до конца доверяли разговорившемуся с ними взрослому.
– Ну, хорошо! – Упаннишшур хлопнул себя по коленкам и поднялся на ноги. – Я сейчас зайду к Отциваннуру и скажу, что его уже заждались.
Он шутливо подмигнул ребятишкам.
Дети ничего не ответили. Как будто что-то вдруг насторожило их в поведении Упаннишшура.
Но Упаннишшур на это внимания не обратил. Он потрепал по светлым волосам младшего из ребятишек, повернулся в сторону двери и тут же забыл обо всей троице.
– Отци! – Тук-тук – Упаннишшур дважды негромко стукнул согнутым пальцем в дверь. – Отциваннур…
– Заходи.
Типичный для Отциваннура ответ. Ни «здравствуй» тебе, ни «как поживаешь», только «заходи». Пообщавшись самую малость с Отциваннуром, можно решить, что он самый занятой человек на острове. Остальные болтаются себе целый день без дела, а ему, болезному, прилечь, вздремнуть часок некогда.
– Заходи же! – Еще и поторапливает.
Упаннишшур толкнул дверь и, наклонив голову, вошел в надстройку.
Когда Упаннишшур первый раз зашел к Отциваннуру в гости, его поразили удивительная чистота и порядок, царившие в надстройке. Ничего лишнего, никакого хлама, что обычно скапливается в углах, – вроде и ненужная уже вещь, а выбросить все равно жалко. Каждый предмет лежал на предназначенном для него месте. Каждая тряпочка висела на сделанном специально для нее крючке. Лежак аккуратно застелен и накрыт чистой циновкой. Возле двери у стены стоят плетеные сандалии, которые Отциваннур непременно снимал, входя в надстройку. Того же он требовал и от гостей.
Без напоминания Упаннишшур снял сандалии и поставил их рядом с обувью Отциваннура.
Отциваннур сделал жест рукой, предлагая гостю сесть на один из чурбачков, которые он для этого использовал.
Упаннишшуру было удобнее сидеть на полу. Он сел, поджал под себя ноги, подтянул завязки кожаной куртки и сложил руки на коленях.
– Угостить тебя чем-нибудь?
Правила хорошего тона требовали не спрашивать гостя, хочет ли он что-нибудь, а сразу подать ему чашку с хмелем, пусть даже холодным. Тем более, если пришел такой гость, как Упаннишшур. Но Отциваннур все делал не так, как полагалось. А авторитетов для него вообще не существовало.
Упаннишшур поднял руку с отрытой ладонью и провел ею над полом, отказываясь от сделанного предложения.
– Какова же тогда причина твоего визита?
Еще один прокол – нельзя сразу начинать разговор о деле. Если человек пришел к тебе, то, ясно, не просто так. И, если тебе ничего неизвестно о цели его визита, нужно дождаться, когда он сам о том заговорит. А для начала можно обсудить что-нибудь обыденное. Например, погоду или перспективы на улов плоскоплавок.
Но Отциваннур… Эх!.. Отциваннур был Отциваннуром, что тут еще скажешь?