Геноцид
Шрифт:
Обтерев руки мочалом, он собрал рассыпанные гвозди в банку, кинул туда же обрезок тетивы и поднялся на ноги.
Дав несколько простых указаний женщине, ухаживающей за больным, Раф вместе с Виираппаном вышел на палубу.
Близился вечер. Несильный юго-восточный ветер нес по воде какой-то странный, чуть сладковатый с легким привкусом дыма запах. Может быть, так пахнет смерть, подумал Раф.
Он подошел к краю плота, сел на корточки и опустил руки в воду.
Рядом сел на палубу Виираппан.
– У тебя все получилось, – сказал старик.
– Получится, если раненый выживет, – ответил, не глядя на него, Раф.
Минуты две они оба молчали, глядя на воду.
– Было еще что-нибудь любопытное? – спросил Виираппан. – Или необычное?
– Да как сказать… – Раф оперся на руки и вытянул ноги. – Я встретил плоскоглазого. И он сказал, что они не остановятся, пока не убьют последнего человека.
– Да, – кивнул старик. – Я тоже это слышал.
– От кого? – удивился Раф.
– От своего плоскоглазого, – Виираппан коснулся двумя пальцами виска. – Я ведь не просто так настоял на том, чтобы ты принял зап-запа. Хотел убедиться в том, что не ошибаюсь. Что не придумал все сам.
– Может быть, теперь объяснишь, что все это значит?
– Не сейчас, – покачал головой Виираппан. – Когда доберемся до места.
Глава 20
Раф не знал, что представляет собой Ядовитая отмель. И никто не знал. В сознании людей существовало только название, без определенной привязки к местности. То, что они прибыли туда, куда нужно, Раф понял, когда ближе к вечеру по воде поплыла рыба белым, вспученным брюхом вверх.
– Смотри-ка, – указал Раф на рыбу.
– Рыба, – кивнул стоявший рядом с ним у поручня Виираппан.
– Дохлая, – заметил Раф.
– Ну и что? – не понял старик.
– Вон еще одна… И вон…
– Да здесь полно дохлой рыбы, – старик непонимающе посмотрел на Рафа. – Что удивительного?
– Это Ядовитая отмель, – сказал Раф.
– Наверное, – Виираппан проводил взглядом очередную дохлую рыбу, проплывшую мимо плота. – Я думаю, нужно плыть дальше.
– А сами мы тут не передохнем?
– Мы дышим воздухом, а рыбы живут в воде. Посмотри, – перегнулся через поручень старик, – вода здесь не такая, как везде. Она будто грязная.
– Верно, – согласился Раф. – Я больше нигде такой воды не видел.
– В воде растворено что-то, что меняет ее цвет, а заодно и травит заплывшую на отмель рыбу. Я бы даже рискнул предположить, что дело в подземных источниках, прорывающихся на поверхность в районе Ядовитой отмели.
– То есть, воду здесь пить нельзя?
– С уверенностью сказать не могу, но я бы не советовал.
– Живя на воде, – усмехнулся Раф, – нам придется каждый день плавать куда-то за питьевой водой.
– Точно, – не стал спорить старик. – Зато, надо думать, то, что травит рыбу на отмели, не позволит и плоскоглазым подобраться к нам незаметно. Разве что только они в лодки пересядут. Но лодки у них тростниковые, их спалить проще, чем плоты.
Раф вздохнул и покачал головой. Ему не хотелось даже думать о плоскоглазых. Лучше думать о том, как устроиться на новом месте.
За два часа до заката была дана команда ставить плоты на якорь.
– Будем собирать новый остров? – спросил у Виираппана Феггаттурис.
– Непременно, – кивнул старик. – Собранные вместе плоты легче оборонять.
Лицо альбиноса осунулось.
– Так, значит, это еще не конец?
– Друг мой, – улыбнувшись, похлопал его по плечу Виираппан. – Все еще только начинается.
– Начинается? – удивленно посмотрел на старика Феггаттурис. – Что начинается?
– Начинается наша история. История людей на Мелководье.
– Как бы она не закончилась быстрее, чем началась, – заметил невесело присутствовавший при разговоре Отциваннур.
– Ну, это уж зависит только от нас самих. – Виираппан показал Отциваннуру указательный палец. – От нас самих! – повторил он и, что-то насвистывая, пошел в сторону плота, на котором Раф собирал людей.
С проблемами надо начинать разбираться, пока объем их не превысил критический уровень.
– Тебе не кажется, что он слишком оптимистично настроен? – глядя Виираппану вслед, спросил Отциваннур.
– По-моему, старик в порядке, – ответил Феггаттурис. – Он просто знает что-то, о чем нам не говорит. – Помолчал и добавил: – Пока не говорит.
– Почему? – посмотрел на него Отциваннур.
– Не время, – не очень уверенно ответил Феггаттурис.
– Не время для чего?
– Слушай, что ты ко мне привязался? – недовольно поморщился Феггаттурис. – Откуда я знаю? Интересно, так поди и сам у старика спроси, в чем причина его неувядающего оптимизма. А, – альбинос махнул рукой, – пойдем луки делать. У меня есть идея, как можно усовершенствовать конструкцию.
У Феггаттуриса была идея. А в надстройке на плоту Отциваннура, уцелевшей в ночь нападения плоскоглазых на остров, имелось много занятнейших вещиц, которые именно сейчас можно было приспособить к делу.
Положение беженцев оказалось не столь плачевным, как можно было предположить. У них имелся запас пищи на первое время, восемь вспомогательных плотов с почти не пострадавшими огородными грядками, сети, чтобы ловить рыбу, и инструменты, чтобы восстановить то, что оказалось повреждено и разрушено.
Дел было много. Может быть, именно поэтому, а может, по какой другой причине, о Квадратном острове никто не вспоминал. Даже вскользь, между строк. Не сговариваясь, все разом забыли о Квадратном острове. Будто и не было его никогда. И, наверное, это было правильное решение. Какой смысл вспоминать о том, что было, да прошло, чего уже назад не воротишь? Только память бередить. А кому это нужно?