Геноцид
Шрифт:
Сказал – и сам удивился: во как завернул!
Таурриммас теперь уже только делал вид, что смотрит в бинокль. Перед глазами у него стояла та сцена, о которой говорил Феггаттурис. Причем не с одним и даже не двумя, а сразу с тремя альтернативными вариантами развития событий. Наслаиваясь, перетекая и отчасти перемешиваясь, будто вода трех разных цветов, влитая в один сосуд, они в чем-то противоречили друг другу, но в чем-то и дополняли. Какой из них был истинным, Таурриммас и сам не мог сказать с уверенностью – все три казались ему одинаково нереальными.
– Нет… – едва заметно качнул головой Таурриммас. – Пожалуй, что нет… Хотя… – он опустил бинокль и наклонил голову к плечу. – Мне казалось, я неплохо знаю плоскоглазых. Я был почти уверен в том, что они не станут спорить, даже когда обнаружат, что часть кожи порченая…
– Значительная часть, – уточнил Раф.
– Ну и что, – дернул плечом Таурриммас. – Ты когда-нибудь видел на плоскоглазом одежду?
– Нет.
– Так зачем им кожа?
– Откуда мне знать? – удивленно пожал плечами Раф.
– Поэтому ты и решил всучить им гниль? – спросил Феггаттурис.
– Я же вам говорю, – устало повторил Таурриммас. – Я был уверен, что они заберут весь товар и даже не станут его рассматривать… Так поначалу и было.
– Вначале ты подсунул им тюки с хорошей кожей.
– Ну, да…
– Ты с самого начала решил обмануть плоскоглазых.
– Конечно.
– Так в чем тогда суть твоего оправдания? – недоуменно развел руками Феггаттурис.
– А я разве оправдываюсь? – в не меньшей степени удивился Таурриммас. – Я просто рассказываю, как все было… Я не собирался драться с плоскоглазыми, потому что был уверен, обмен пройдет спокойно, без каких-либо проблем… Так всегда было.
– Всегда? Так ты не в первый раз впаривал плоскоглазым гнилую кожу?
– Бывало, – признался Таурриммас. – Только не в таких количествах. Обычно я на десяток хороших тюков накидывал один-два тюка плесневелой кожи… Я знаю плоскоглазых. Они не глупее нас. Считать умеют… Да и вообще… – Таурриммас глубокомысленно покрутил в воздухе пальцем. – Вот я и решил, раз они не протестуют, значит, им все равно, какую кожу брать, добротную или гнилую.
– А тебе не приходило в голову, что плоскоглазые просто не хотели устраивать склоку из-за такой ерунды, как тюк гнилой кожи? – спросил Раф.
– Они даже могли думать, что ты сам не знал о том, что кожа некачественная, – продолжил мысль Рафа Феггаттурис. – Вот и деликатничали, щадили твое самолюбие.
– Об этом я не думал, – честно признался Таурриммас. – Плоскоглазые, они ведь… – Таурриммас запнулся, постучал пальцами по крыше, на которой сидел. – Они ведь, хотя и не глупее нас с вами, а все равно не люди… Не люди – понимаете?..
– Поэтому к ним трудно относиться по-человечески, – закончил Феггаттурис.
– Верно, – кивнул Таурриммас.
– И они к нам относятся точно так же – стараются не замечать. – Феггаттурис энергично почесал затылок. – Старались. До тех пор, пока мы сами не нарвались.
– Рано или поздно, это все равно случилось бы, – сказал Раф. – На месте Таурриммаса мог оказаться кто угодно.
– Ну, нет… – начал было Феггаттурис.
– Не «нет», а «точно», – перебил его Раф. – Мы живем бок о бок с плоскоглазыми и при этом почти ничего не знаем друг о друге. Просто стараемся не замечать. Делаем вид, что другая раса здесь временно, потому что себя считаем хозяевами Мелководья. На чем основана эта уверенность? – Раф развел руками. – Только на том, что мы ничего не знаем друг о друге и знать не хотим. Мы слишком разные для того, чтобы стремиться к взаимопониманию. Между нами пропасть, которую не перепрыгнуть с разбегу. А на то, чтобы строить мост, у нас, как, судя по всему, и у плоскоглазых, нет ни времени, ни желания. Как только плоскоглазым показалось, что мы можем создать для них проблему, они, не колеблясь, решили просто уничтожить нас как вид. Вот и весь путь к взаимопониманию. Им нужен был только повод, – Раф щелкнул пальцами. – Все равно какой. Не Таурриммас, так кто-нибудь другой дал бы им его. Даже если бы мы с самого начала понимали, что может произойти, и проявляли в отношениях с плоскоглазыми сврехделикатность и сверхосторожность.
– Почему же, в таком случае, они торговали с нами? – спросил Феггаттурис.
– По-видимому, таким образом они изучали нас. Быть может, даже пытались приспособиться к нашему образу жизни. До тех пор, пока не поняли, что он им не соответствуют. Или они ему… В общем, без разницы. Мы не смогли нащупать точку контакта.
– А я просто разозлился, когда плоскоглазые принялись стаскивать корзины с углем с моего плота, – совершенно не к месту вставил Таурриммас. – Так разозлился, что уже сам не понимал, что делаю.
– Что ты почувствовал, когда ударил плоскоглазого ножом? – спросил Феггаттурис.
– Не знаю, – Таурриммас задумался, подперев ладонью подбородок. – Не помню… Помню, что ударил плоскоглазого ножом… Но так, будто мне об этом рассказали… Как будто не со мной это было… Сама картинка вылетела из памяти… Словно меня в этот момент по башке чем-то тяжелым огрели… Я в себя пришел, только когда уже парус поднял…
Феггаттурис посмотрел на Рафа.
– А может быть, плоскоглазые намеренно провоцировали Таурриммаса?
– Однако ж шкуры заплесневелые он им подсунул, – усмехнулся Раф.
– Да ляд с ними, со шкурами, – поморщился Феггаттурис. – Ты ведь сам сказал, плоскоглазым нужен был повод, чтобы начать резню… – Внезапно альбинос умолк и озадаченно нахмурил брови. – Слушай, – произнес он медленно, поскольку мысль, которую он пытался выразить словами, еще не до конца сформировалась, – но ведь, если плоскоглазые решили от нас избавиться, зачем им нужен был повод? Приплыли бы без всякого повода на Квадратный остров и чисто конкретно… – ребром правой ладони Феггаттурис постучал по тыльной стороне левой. – Чего с нами церемониться, если все равно всех подчистую изводить?
– Молодец! – Раф ткнул Феггаттуриса пальцем в грудь. – Ты уловил самую суть проблемы.
– Серьезно? – удивился Феггаттурис.
– Все дело в том, что мы настолько разные, что не можем и никогда не сможем понять друг друга. Поэтому мы никогда не сможем договориться. Поэтому мы никогда не сможем жить вместе. Поэтому речь может идти только о тотальном уничтожении одной из рас.
– Вот оно как, оказывается, – задумчиво произнес Феггаттурис. – А я-то думал, все дело в том, что мне их цвет кожи не нравится.