Геноцид
Шрифт:
— Да что с вами, доктор? Что все это значит?
Однако О'Коннор и сам застыл в нерешительности.
— Он прав.
— Прав? Что вы такое говорите?
— Десантники, — сказал О'Коннор, — доберитесь кто-нибудь до пушек!
— Что вы такое задумали? — грозно спросил Дэниел.
— Доктор Бегалли прав, мистер Грант. На территории плацдарма слишком много этих сукиных детей. Вышибить их можно только артиллерией, и при этом надо оставить им путь для отступления. Если же мы сейчас включим поле, то бить потом из пушек будет очень опасно для «Муравьеда». Видимо, это и хотел сказать доктор Бегалли.
— Ммм… Да, конечно. Это я и хотел сказать.
Гранту показалось, что Бегалли что-то не договаривает.
— Полковник знает об этом?
Да, сэр, — ответил О'Коннор, — они все знают.
У Козловски не было времени насладиться победой, когда она уничтожила жука, едва не доставшего до нее. Окинув взглядом поле боя, она крикнута:
— Отгоните жука от пушек, черт вас возьми, и откройте огонь, или скоро они приготовят из нас хороший фарш! Махоун, ты ближе всех. Возьми это на себя!
— Но сэр...
Махоун, стоя на одном колене, стреляла по скоплению жуков, загнанных в угол плацдарма.
— Мы присмотрим за ними. Делай что говорят.
После некоторой паузы рядовая Махоун встала и пошла. Козловски через стекло шлема успела заметить на ее лице неуверенность и страх.
— Махоун, тебе не кажется, что этот ксено, захвативший наши пушки, чертовски смахивает на твоего бывшего дружка?
— Да, сэр. Немного смахивает.
И Махоун тут же начала энергично действовать. Она подбежала к «Муравьеду», поднялась на несколько ступенек трапа. Чужой, трудившийся над останками Ар-генто, зашипел на нее и грозно зашевелил конечностями, подобно пауку, охранявшему свою добычу.
— Смотри, чтобы его кровь не попала на орудия, — крикнула Алекс.
Два шага вперед.
Махоун пригнулась, ловко уклонившись от выпада жука, подняла ружье и выстрелила.
Разряд плазмы попал прямо в туловище жука. Тот грузно повалился на землю и замер без всяких конвульсий.
— Отличный выстрел, Махоун. А теперь прикинь, сможешь ты стрелять из пушек?
— Да, сэр. — Она поднялась по ступенькам на площадку, где стояли пушки, и склонилась над останками Аргенто. — Да они все похожи на чьих-нибудь бывших дружков!
Она села на место оператора. Стволы пушек тут же ожили, наклонились вниз, нацелившись в гущу жуков. И заговорили. Снаряды ложились один за другим точно в цель.
— Отлично, ребята. А теперь всем укрыться от этого дождя, не то еще, чего доброго, простудитесь.
Солдаты с готовностью начали отступать, не переставая стрелять из ружей.
Так начался разгром. Огромная масса жуков попала между двух огней — дальнего, артиллерийского, и ближнего, ружейного. Те из них, кто оказался недостаточно сообразительным, чтобы удрать через проем в силовом поле, были уничтожены.
Единственное, что еще двигалось на усеянном трупами жуков поле боя, это струйки дыма.
— Ну, О'Коннор, давай. Теперь самое время.
Силовое поле вновь засверкало на старом периметре.
— Так, ребята, — сказала Козловски. — Отдышитесь немного и прикончите тех, кто еще живой. — Она вздохнула. — А потом посчитаем наши потери.
Глава 21
Через некоторое время печальное задание было выполнено — останки погибших собраны, уложены в герметичные пластиковые пакеты и выложены в ряд вдоль пандуса, ведущего на «Муравьед». Оставалось лишь получить добро от Козловски, и их отправят на борт катера и положат в холодильную камеру.
Полковник Козловски объявила минуту молчания. Выполнив этот скорбный ритуал, она произнесла речь:
— Я лучше скажу кое-что сейчас, потому что скоро и сама могу оказаться в таком же мешке. Они были хорошими парнями. Потом у нас будет время, чтобы помянуть их как подобает. Они отдали свои жизни, выполняя боевую задачу, и мы всегда будем помнить это. Аргенто, Джестроу, Родригес, Маккой, Лэнтерн, Ченг. Их тела в мешках, но их души остались с нами и будут с нами, пока мы выполняем свою работу преданно и искренне.
Алекс склонила голову и затихла. В этой тишине вдруг явственно послышалась одна мелодия, которую иногда наигрывал Джестроу. Она звучала как символ надежды, даже сейчас.
— Ну, вот и все, — сказала Козловски сурово.
Мешки положили на самоходную тележку и повезли по пандусу.
Внезапно раздавшийся позади хриплый и резкий звук заставил ее подпрыгнуть. Рука Алекс сама собой потянулась к оружию.
На складном стульчике, оставшемся еще с пикника, сидел Эллис с саксофоном Джестроу. Он вытащил мундштук и сказал:
— Простите, полковник.
— Ничего, рядовой. Я просто стала чересчур нервной.
— Как вы думаете, я смогу когда-нибудь научиться играть на этой штуке?
— А зачем тебе это?
— Джестроу. Он всегда хотел научить меня. А я твердил ему, что у меня нет музыкального слуха, да и вообще нет дела до этого. — Он вздохнул. — Музыка никогда не казалась мне стоящим делом.
— Мне очень жаль твоего друга.
— Да. Я думаю, мы отплатим жизнями тысяч жуков за каждого погибшего здесь.
— И этого будет мало.
— Да, мало.
Алекс почувствовала на себе чей-то взгляд и обернулась. По пандусу спускался Дэниел Грант. Она уже заготовила напыщенную речь и хотела пойти навстречу, но остановилась. Его лицо было совершенно белым, а в глазах стояли слезы. Алекс отвернулась и дала ему.
возможность самому подойти и самому начать разговор, если захочет.
После долгого молчания он произнес:
— Я хочу, чтобы вы и ваши солдаты знали, как я скорблю. Когда видишь, как жизнь обрывается так резко и нелепо, невольно начинаешь думать о вечном.